Мартин Хайдеггер - О поэтах и поэзии - Гёльдерлин. Рильке. Тракль

тленные тени сквозь голость ветвей.

Внезапная песня в сумерках каменных стен: черный дрозд.

Призрак рано ушедшего в комнату тихо ступил.

О кровь, что струится из горла мелодией вне разрывов!

О голубой цветок! Слезы горячие, жаркие –

вы утекаете в Ночь!

Золото облаков, времени зыбь. В отрешенную комнату

всё чаще покойного в гости зову.

Все доверчивей наши беседы, когда бок о бок бредем,

опускаясь под вязы все ниже по теченью зеленой реки.

Аниф [46] Аниф – замок под Зальцбургом.

Помню: чайки скользят под небом туманным

тоски человечьей.

Тихо живешь ты, осеннего ясеня тенью укрытый,

в Холм погруженный, в праведность его меры.

Неудержимо скользишь вниз по зеленой реке,

раз здесь свершается Вечер,

при звуках и красках любви. Кротко навстречу

движется зверь непостижный,

человек, сияя румянцем. Пьяный от свежести синей,

лбом прикасаясь к мертвой листве,

матери лик вспоминаешь заботливо-строгий.

Исчезновенно как всё, во тьму погружаясь!

Торжественность комнат и старые праотцев вещи.

Смятенное сердце пришельца.

О, эти знаки и звезды!

О, как безмерно виновен рожденный.

О, эта дрожь, золотая, благоговейная,

смерти.

В хладе цветенья душа

не о ней ли задумчиво грезит?

Неотступно кричит в голых ветвях

птица ночная, поверху лунного хода.

Звонко стучит ветр ледяной

о стены изб деревенских.

Весна души

Вскрики во сне; по черным проулкам мечется ветер.

Зовы сини весенней в прорывах ветвей.

Ночная роса, ее пурпур; медленно звездочки гаснут.

Брезжит зелень реки, серебрятся старинно аллеи,

храмы на улицах, башни. О хмелящая нежность

ускользания в лодке; о черный дрозд, зовы твои были так смутны

в детства садах… И вот уж их розовый пух развеян бесследно.

Величаво воды журчат. Влажные тени долины;

мягко ступающий зверь; зелень; ветви в цвету –

прикосновение лба к ним хрустально; мерцание лодки в волнах.

Солнце тихонько поет в розовых тучах на всхолмье.

Как величаво молчит лес здесь еловый;

как тени серьезны в реке!

Чистота! Всюду только она! Где же вы – ужасы троп смертоносных,

рифы ночные, безмолвие серых камней, бесприютные

тени? Солнечно светится бездна.

Сестра, я нашел тебя на заброшенной просеке в чаще,

в полдень то было и было великим молчание зверя.

Белизна под заброшенным дубом, цвел серебристый терновник.

Безмерная мощь умиранья и пламя, поющее в сердце.

В водах, где пенье заката, – рыб прекрасные игры.

Час щемящей печали; молчаливый взор солнца;

Так вот же она – душа: на Земле чужестранка.

Синева дышит духом, брезжит над поваленным лесом;

долго звучит над деревней колокол, глухо и странно;

прощание скромно и тихо. Белые веки усопшего

мирт осенял, чуть зацветший.

Тишайше воды журчат, по течению дня ускользая.

В сумерках тает вдали зелень кустов у реки,

радость в розовом ветре.

Нежное пенье монаха на Холме предзакатном.

Детство

Усыпанная плодами бузина; жительство детства блаженно

В голубизне грота. Над бывшей тропою,

Где дикие травы шуршат, в темную прожелть,

В раздумьях тихие кроны; лепет листвы,

Похожий на пенье горных струй голубых.

Нежный плач – это ты, черный дрозд! В безмолвье

Пастух наблюдает, как катится солнце с холма.

Миг голубой – тот, где чуть больше души.

Зверь осторожный на опушку из леса пришел, в долине внизу –

Покой колоколен старинных, кротость печальных селений.

Всё смиреннее смысл открывается лет этих смутных,

Осень прохладная комнат пустынных;

А в святой синеве – свеченье шагов,

Чье пенье всё дальше и тише.

С легким звоном окно распахнулось; до влаги в глазах

Наблюдаешь за старым погостом, что возле холма сиротеет,

Вспоминаешь легенды, что некогда слышал;

Но бывает, вдруг в душу прольется свеченье:

Лишь о людях, просвеченных радостью, вспомнишь,

О весенней поре с тусклым золота светом.

Гелиан

Одинокими часами Духа

хорошо идти под солнцем

вдоль желтых стен лета.

Тихо шуршат шаги в траве; в мраморе сером

сновидения отпрыска Пана всё еще длятся.

По вечерам на террасе опьяняем себя мы

темным вином виноградным.

Красным огнем персик рдеет в листве;

мягкая поступь сонаты; смеха свеченье.

Ночи молчанье прекрасно.

По туманной равнине

навстречу идут пастухи к нам и белые звезды.