Джои Гебель - Пытка для гения

— Спасибо.

Винсент вернулся к еде. Моника делала выразительные знаки глазами, требуя, чтобы я продолжил попытки. Я отогнал муху и прокашлялся.

— Винсент, наверное, я должен открыть тебе всю правду, хотя это очень тяжело. Я понимаю, что одним откровенным разговором нельзя исправить все, что сделано за последние пятнадцать лет, но я хочу, чтобы ты знал: я страшно сожалею о своих поступках и клянусь, что отныне буду с тобой честен. Моника права — мы рядом с тобой и выслушаем тебя в любой момент. Если ты желаешь меня о чем-то спросить, я отвечу без утайки. Наверное, у тебя скопилась куча вопросов.

Винсент отвел взор от пустой тарелки и угрюмо посмотрел на меня.

— Можно мне еще гамбургер?

Я расхохотался.

— Конечно. Это самое меньшее, что я могу для тебя сделать.

В магазине «Севен-Элевен» я купил зубные щетки, пасту, аспирин, бритвенные станки и журналы «Роллинг стоун», «Пипл» и «Стар» — на их обложках были анонсы статей о певцах и актерах, для которых писал Винсент. Кассир высказался по поводу синяка у меня под глазом, подарив мне долгожданную возможность отпустить заранее приготовленную шутку: «Видели бы вы того, кто это сделал».

Я доверху наполнил бензобак и сел за руль. Мы ехали и ехали, пока я не почувствовал, что мне необходимо поспать. Около часа ночи где-то на просторах штата Нью-Мексико мы остановились в гостинице «Дейз Инн» под фамилией Дикинсон. Из соображений безопасности я снял один номер, чтобы мы все спали в одной комнате.

Винсент ушел чистить зубы, а Моника передала мне свой разговор с ним в кафе, где мы обедали. По словам Винсента, узнав о моей многолетней лжи, он чувствовал себя так, будто лишился не только матери, но и отца. Моника посоветовала мне еще раз поговорить с ним, но когда Винсент вышел из ванной, я смог лишь спросить, готов ли он ко сну. В ответ он молча кивнул и залез под одеяло. Мы с Моникой устроились на другой кровати, и я выключил свет.

— Спокойной ночи, Винсент, — сказала Моника.

— Спокойной ночи, Моника, — промолвил он.

— Спокойной ночи, Харлан, — пожелала мне жена.

— Спокойной ночи, Моника, спокойной ночи, Винсент, — произнес я.

— Спокойной ночи.

Плотные шторы делали темноту в номере непроницаемой, лишь под потолком мигал красный огонек пожарной сигнализации. Тишину изредка нарушал тяжелый стук дверей в коридоре. Я вспоминал, как в детстве мы с семьей выезжали на отдых и останавливались в гостинице. Я и мой брат любили дурачиться после того, как отец выключал свет в номере. Мы издавали непристойные звуки, копировали Сильвестра Сталлоне и болтали без умолку, словно не виделись целый день. В конце концов отец говорил: «Ну все, на сегодня хватит», но от этого мы смеялись еще сильнее.

— Знаешь, не все так плохо, — услышал я в темноте собственный голос. — Во всяком случае, у тебя нет туберкулеза и ты можешь больше не принимать таблетки. Все равно это были пустышки.

Ответом с другой стороны пропасти, разделявшей наши кровати, было молчание.

— А как тебе такой аргумент, — продолжал я. — Поскольку мы пытались сделать из тебя страдающего гения, то наши с тобой отношения идеально укладываются в схему.

Винсент не отзывался.

— В каком смысле? — спросила Моника.

— Многие великие люди конфликтовали со своими отцами. Я выяснил это, когда готовился к работе.

Комментариев не последовало.

— Однажды я вычитал интересный факт про Сальвадора Дали. Он выстроил замок для себя и своей жены, однако приходил туда только по ее приглашению. Гала служила Дали музой, и он специально лишал себя радости общения с ней, чтобы разлука вдохновляла его на творчество.

— Я слышала, что Дали рисовал какой-то мультфильм вместе с Уолтом Диснеем, — заметила Моника.

— Гении вроде Дали еще и приплатили бы за то, чтобы иметь такого жестокого менеджера, как я. Уверен, толпы богатеньких деток в академии могли бы воспользоваться моими услугами. Там полно унылых типов, которым не хватает источников вдохновения. Винсент, ты меня слышишь?

Он хранил молчание.

— Ладно, — сдался я, — спокойной ночи.

— Я никогда не видел своего отца, — раздался вдруг в темноте голос Винсента.

— Знаю, — ответил я.

— Как же тогда у нас с ним могли быть плохие отношения, если его вообще не существовало?

— Я имел в виду, что ты меня возненавидел, а я в некотором роде выполнял роль твоего отца.

— Да уж, — фыркнул Винсент.

— Не смейся. Поверишь ты мне или нет, но я всегда заботился о тебе. Даже подстраивая неприятности, я одновременно защищал тебя. Можно сказать, я по-своему занимался твоим воспитанием, как настоящий отец.