Джои Гебель - Пытка для гения

— Привет. — Я склонился над Винсентом.

— Привет.

— Как ты?

— Не знаю. — Его взор упал на перебинтованные запястья. — Прости меня.

— Ш-ш-ш. Все в порядке.

С тех пор, как прошлой ночью я обнаружил Винсента и привез его в больницу, он то приходил в себя, то опять впадал в забытье. Перед моим приходом его как следует накачали успокоительными.

— Почему я не умер? — тихим, дрожащим голосом проговорил он.

— Ты не отвечал на мои звонки, я приехал к тебе и отвез сюда. Ты мне всю машину залил кровью.

— Спасибо за спасение.

— Не за что.

— Извини, что испачкал машину. Наверное, мне надо было поступить по-другому — принять что-нибудь внутрь… Хотя, Малкольм Лаури выпил целый пузырек лосьона для бритья, а Билли Джоэл травился мебельным лаком, и у обоих ничего не вышло.

— Тебе что-нибудь принести?

— Нет.

— Тогда отдыхай.

— Пожалуйста, не уходи.

Я подошел к окну и уселся в большое кресло с виниловой обивкой. Посетителям, которые оставались на ночь, оно служило кроватью.

— Хочешь посмотрим телевизор? — спросил я.

— Нет. Лучше поговорим.

— Хорошо.

Минуты две мы молчали. В конце концов Винсент поднял глаза и нарушил тишину.

— Будь у меня пистолет, я бы выстрелил себе в сердце… О, как красиво. Кто прислал эти цветы? — У окна стоял огромный букет белых орхидей.

— Фостер Липовиц, — ответил я.

— Правда? Я думал, он обо мне и не знает.

— Знает, знает. Силвейн говорит, что Липовиц — твой большой поклонник и что перед смертью старик хотел бы с нами встретиться. Ему осталось уже недолго.

— Приятно, что он обо мне вспомнил. Харлан…

— Что?

— Ты на меня злишься?

— Я злюсь на себя. Я слишком сильно на тебя давил.

— Нет. Мне нравится, когда на меня давят.

— Что ж, этому конец.

Винсент попытался просунуть указательный палец под бинты, очевидно, чтобы пощупать швы.

— Можно спросить, почему ты так поступил?

— Причины самые обыкновенные. Я ненавидел себя и свое существование. Мне было одиноко, я все время думал, даже не мог писать. Постоянно чувствовал свою никчемность… — Он бросил попытки засунуть палец под повязку и вытянул руки по бокам.

— Ты слишком придирчив к себе, — сказал я. — Очень многие позавидовали бы твоей жизни. У тебя есть постоянный источник дохода. Ты достиг невероятного успеха, твои произведения любит публика. Ты развлекаешь миллионы людей, а некоторых даже просвещаешь. Твои мечты сбылись, а к примеру, мои — нет. Я старался изо всех сил, но музыканта из меня не вышло. Я даже ни разу не получил ответа со студий, куда отсылал свои записи. Я был убежден, что где-то на почте сидит человек, который втайне имеет против меня зуб и выбрасывает в мусорное ведро все бандероли с моими кассетами. Удача так и не повернулась ко мне лицом. Теперь сравни, чего добился ты.

— Зато у тебя есть любимая женщина.

— Я искал ее сорок лет.

— Может быть, я не доживу до сорока.

— Сожалею.

— По крайней мере я напишу об этом. — Он вяло взмахнул замотанной рукой.

Заглянувшая в палату сиделка предупредила, что пора уходить. Я шутливо взъерошил сальные волосы Винсента (он стал еще страшнее, поэтому я пригладил их обратно) и попрощался.

— Прости меня, — промолвил Винсент.

— Перестань извиняться. Как сказал Бертольт Брехт, «чтобы быть хорошим, надо быть мертвым».

— Кажется, я чересчур хорош для самого себя.

— Бери пример с меня. В последнее время меня переполняет счастье, при том что я отъявленный мерзавец.

Через несколько дней после выписки Винсента мы с ним улетели в Лос-Анджелес, заключив, что ему необходима перемена места — возможно, более теплый и солнечный климат. Переезд также имел практическую пользу для бизнеса, и, плюс ко всему, я мог находиться рядом с Моникой. Мы навсегда покинули Индиану.

— Ты не позволил мне вознестись на небеса и взамен решил отправить в город ангелов? — заметил Винсент в самолете, взявшем курс на запад.

— Хорошая шутка, не забудь записать. — Эту фразу я повторял бессчетное количество раз. — Ты серьезно насчет небес?

— Да. Я верю, что после смерти человек попадает в такое место, где можно оживить в памяти любое воспоминание. Например, прокрутить, как кинопленку, все, что случилось с тобой в возрасте двух лет, даже если в реальной жизни ты этого не помнил. Пережить воспоминания других людей, стать свидетелем любого исторического события. Посмотреть на распятие Христа или оказаться на других планетах и увидеть муки их Иисуса.