Владимир Пирожников - Пять тысяч слов

Цянь очнулся лишь тогда, когда красавица, убранная в широкий пурпурный халат, расшитый узором в виде перьев феникса, вошла под крышу беседки. Здесь, в тени, она села, и служанки принялись поправлять ее прическу. Этот новый знак пренебрежения больно уколол сердце тайшигуна, но он ничем не выдал своего состояния и продолжал неподвижно смотреть перед собой, лишь краем глаза улавливая блестящие зрачки Дэ фэй, оглядывавшей павильон. На одном из столбиков висела белая костяная дощечка с начертанным на ней названием этого уединенного места.

— Как красиво сказано — «Беседка белого журавля»! — сказала Дэ фэй тайшигуну. — А почему она так называется?

— Такое название ей изволил дать государь, — тихо ответил Цянь и впервые прямо посмотрел на красавицу. Сейчас, с полураспущенными волосами и нагими плечами, выступающими из широкого ворота халата, она была еще более прекрасной и юной. «Ей не более шестнадцати лет», — подумал тайшигун.

— Белый журавль... символ долголетия, — задумчиво продолжала Дэ фэй. — Может быть, государь имел в виду белого журавля царевича Цяо?

В глазах тайшигуна промелькнуло удивление. Он не ожидал от юной наложницы такого знания древних преданий, и теперь вместе с отчаянием от нестерпимого унижения и восхищением красотой Дэ фэй в его сердце поселилось уважение.

— Да, — сказал тайшигун, — государь назвал беседку в память о журавле, на котором царевич Цяо улетел в страну Белых Облаков.

Дэ фэй, в восторге от своей догадки, просияла всем лицом и встрепенулась так живо, что одна из служанок, причесывавших ее, уронила гребень. Эта вспышка простодушной радости умилила Цяня, и он уже ждал, что же Дэ фэй спросит еще. Снова замерев под ловкими руками прислужниц, красавица сказала:

— Очевидно, государю чем-то дорога история царевича Цяо?

— О да! — вырвалось у тайшигуна, и Дэ фэй не могла не уловить в его возгласе нотки горечи и печали. Цянь смутился, увидев, как внимательно смотрит красавица на него, ожидая ответа не только на первый, но и на второй, безмолвный вопрос.

И придворный историограф ответил ей, но лишь на вопрос первый. Он рассказал Дэ фэй, как страстно жаждет император У-ди, доблестный правитель великой Ханьской империи, узнать дорогу в страну Белых Облаков, где человек обретает бессмертие. Не раз он посвящал этому часы раздумий, не раз настойчиво расспрашивал своего придворного историографа, изучившего мудрость ста философских школ, о том, что же говорится о стране Белых Облаков в трактатах мудрецов и древних преданиях. Но тайшигун мог лишь поведать ему старинное сказание о Ван-цзы Цяо — о том самом царевиче Цяо, который был наследником чжоуского Лин-вана, много учился у святого даоса и, обретя бессмертие, улетел на белом журавле в волшебную страну.

Однажды в начале зимы император вместе с государыней Чэнь и толпой придворных прогуливался в Саду порхающих лепестков. Был серый, холодный день, с утра выпал снег, и белизна, простершаяся вокруг, напоминала императору цвет траурных одежд. Вот почему лицо Сына Неба было хмурым. Но к полудню ветер, прилетевший из теплых стран Юэ, разогнал тучи, выглянуло солнце, снег начал таять, и, когда государь приблизился к беседке возле озера Спящих лилий, слой снега на ее крыше уже вытаял изящным полукругом. Оживившись, император спросил у государыни: «Что напоминает вам это снежное пятно на крыше беседки?» «Оно похоже на белое покрывало», — ответила государыня Чэнь. Император поморщился и сказал: «Нет, оно похоже на шкуру белого единорога — цилиня, которого я когда-то убил при путешествии в Юн. А еще оно похоже на крыло журавля, который унес царевича Цяо в страну Белых Облаков. Пусть отныне эта беседка именуется «Беседкой белого журавля». И тайшигун, сопровождавший императора в его свите, тут же каллиграфически начертал новое название на дощечке из слоновой кости.

Рассказывая об этом Дэ фэй, Цянь ненадолго забыл о жуткой пропасти, лежащей между ним и красавицей. Когда же он кончил, и Дэ фэй, поблагодарив его, с задумчивой улыбкой приказала начать переодевание, опальный историограф вновь окаменел в своем отчаянии. Так, в горестных раздумьях, он просидел до вечера, ни разу не прикоснувшись к кисточке, и очнулся, лишь когда лучи предзакатного солнца вспыхнули на золотой крыше дворца несравненной А-цзяо — нынешней супруги императора. Глядя на сияние тонких золотых листов, из которых была сделана кровля, тайшигун думал о том, как противоречив характер государя. Упорный и непоколебимый во всем, что касалось государственных дел, долга и законности, У-ди был непостоянен и переменчив в своих человеческих пристрастиях. Об этом напоминал и крытый золотом дворец. Еще в детстве, в возрасте тринадцати лет, У-ди полюбил красивую девочку А-цзяо — дочь знатного байсина из Чэнду. Будущий император обещал девятилетней возлюбленной, что построит для нее дворец с золотой крышей, если она станет его женой. Через много лет У-ди выполнил обещание, сослав прежнюю супругу, государыню Чэнь, во дворец Длинных Ворот и выстроив для А-цзяо золотоверхие покои. Однако отвергнутая Чэнь не смирилась с победой фаворитки. Она преподнесла знаменитому поэту Сыма Сян-жу сто цзиней золота, попросив его написать поэму, которая объяснила бы глубину ее горя и вразумила У-ди. Сян-жу блестяще справился с поручением: император, прочитав поэму «Длинные Ворота», растрогался и вновь приблизил к себе жену. Таков был У-ди.