Дафна Дю Морье - Путь к вершинам, или Джулиус [litres]

Джулиус тоже был счастлив. Он достиг такого положения в жизни, в каком был бы рад пребывать бесконечно. Он будто бы взобрался на вершину горы, и у него не было необходимости смотреть, что там, внизу. Можно было остаться на вершине насовсем, повернувшись спиной к будущему. Да он бы и будущее превратил в настоящее. Жизнь его еще никогда не была полнее. Прошлое казалось картинкой, на которую забавно глядеть издалека. В его жизни наступило время, когда вызывать в памяти давно забытые ощущения стало весьма интересным занятием. Оказывается, жизнь его была во многих смыслах увлекательна. В ней присутствовал и свой колорит, и пикантный, но приятный вкус. Теперь, в пору довольства, было отрадно вспоминать и юношескую неугомонность, и жажду успеха. Сомнения и колебания той поры больше не были ему свойственны. Он избавился даже от страхов и ночных кошмаров, что мучили его еще три-четыре года назад. Лица умерших больше не являлись ему во сне, да и сама смерть казалась чем-то вроде пугала, связанного по рукам и ногам и надежно запертого в темном шкафу. Поль Леви стал не насмешкой из ночных кошмаров, а жалким исчезнувшим призраком. А заветный город развеялся как дым, обратился в пыль и прах. На его месте вознесся город реальности с настоящими запахами и звуками, и он, Джулиус, жил в этом городе, и ему принадлежал ключ от его ворот.

Как непривычно и прекрасно было не испытывать страха и смело встречать приход ночи! В темных углах больше не таился призрак одиночества, зловещий голос больше не нашептывал: «Для чего это все? Куда теперь? К чему ты стремишься?» Все это ушло. Джулиус открыл для себя новые земли и обрел там спокойствие.

Все те восемь месяцев, что они с Габриэль провели в Европе, он смотрел на все свежим и неискушенным юношеским взглядом, душа его была открыта новым впечатлениям и готова с энтузиазмом и благодарностью воспринимать новые виды, запахи, звуки… Ни разу он не почувствовал скуки, апатии или пресыщенности. Силы его не иссякали, он не знал усталости. Габриэль была идеальной спутницей, второй его половиной, замечательным опровержением того факта, что они – два разных человека. Она была нужна ему, как нужны человеку руки, ноги и кровь, а дереву – его соки. Ему не верилось, что когда-то он жил один. Они понимали друг друга. Они были счастливы вместе. Джулиус знал, что по-настоящему всем доволен и что это не какое-то временное состояние. Он знал, что никогда в жизни не захочет ничего иного, кроме этих отношений.

Война 1914–1918 годов спутала все планы. Теперь, когда кровавая бойня подорвала европейский порядок, больше некогда было предаваться спокойному благоденствию, праздность души и тела закончилась.

Необходимость твердо отстаивать свои интересы возникла, как только послышались первые глухие раскаты грозной бури.

Остаться в стороне было невозможно. Перед Джулиусом неожиданно открылось новое поле деятельности. Он не был готов к такому повороту событий, однако нужно было действовать в соответствии с ситуацией и использовать ее в своих целях.

Война представлялась ему не размахиванием знаменами, не отправкой за границу кораблей, битком набитых солдатами, готовыми отдать жизнь за родину, не кровопролитием, не разрушенными домами, но игрой между осторожными, невидимыми игроками, которые, как и он сам, готовы поставить деньги на ту страну, которая проявит наибольшую стойкость.

При должной осмотрительности война в Европе не обязательно несла разорение тем, кто с ней связан, кроме того, можно было с уверенностью предположить, что на территории самой Англии военных действий не будет, так что Джулиус не видел причин, почему бы войне не стать прибыльным делом. Прибыльным для таких, как он. К тому же ему подвернулась возможность совершить назревшую перемену в жизни, потому как он чуть было не позволил своему уму слишком долго пребывать в бездействии.

В создавшейся обстановке требовалось действовать незамедлительно, и Джулиус твердо намеревался извлечь из нее выгоду. Хорошо еще, что это война с Германией, а ведь запросто могла быть с Францией. Даже более тридцати лет жизни в Англии не помогли тем, кому не повезло родиться с фамилией Голдберг или Бернштейн. Ему самому ничего не грозило, тем более что он был гордым обладателем французской крови. Джулиус радовался, что не придется ни тревожиться, ни унижаться, как многим его приятелям – немецким евреям. Его забавляло то, как они пытались скрыть свое происхождение: одни, поступаясь собственным достоинством, спешно меняли последний слог фамилии, другие рядились в военную форму, точно дети – в карнавальные костюмы для игры в шарады. Некоторых постигла еще более печальная участь – интернирование, и для них война могла стать источником прибыли лишь в том случае, если у них хватало ума нанять надежных поверенных.