Дафна Дю Морье - Путь к вершинам, или Джулиус [litres]

Однако эти беды его не касались. Напротив, затруднительное положение немецких евреев увеличило ему простор для маневра.

Порой, размышляя о войне с Германией, Джулиус позволял себе испытывать некое злорадство: он закрывал глаза и мысленно переносился в тот страшный день сорок лет назад, когда ему, маленькому ребенку, пришлось покинуть родной дом. Он вспоминал застреленного у него на глазах деда, убогий чердак на рю де Пти-Шанс, грохот рвущихся снарядов. А еще гортанный голос прусских солдат в тишине ночи и то, как колотилось сердце и потели руки, когда он забирался в вагон. Нет, его война окончена. Пусть теперь другие воюют. Тогда, сорок лет назад, англичане остались глухи к его страданиям, невозмутимо отсиделись на своем острове, не протянули руку помощи тем, кто находился по ту сторону Ла-Манша. Самим-то, наверное, не понравится, когда бомбы посыплются на их собственные дома? А как они запляшут, когда подорожают продукты!

Эти люди так подвержены стадному чувству, что ими будет легко управлять. Все равно что овцы в загоне. Сами сбиваются в кучу, заслышав пастушью дудку. Стоит только бросить клич: «Англия в опасности!» – и они тут же прибегут. Патриотические лозунги – неплохой инструмент. Энтузиазм и громкий голос, горящий взгляд и сердечное рукопожатие, пыл и яркая личность, «Гип-гип-ура!», своевременный телефонный звонок и скупая мужская слеза – все пригодится.

А еще есть военные заводы, где целыми днями трудятся женщины. Их тоже надо накормить.

Ведь нельзя же допустить, чтобы женщины Англии подвели родину из-за своих пустых животов!

Значит, будут продуктовые склады и столовые, чтобы накормить сотни, нет, тысячи голодных работниц! А что для них полезнее всего, что укрепит их умелые руки и верные сердца, как не тушенка «Леви»?

Юноши-новобранцы, которые маршировали по равнине Солсбери [70] Место расположения тренировочных лагерей британской армии в годы Первой мировой войны. , вчерашние дети, махавшие родным фуражками на станции Ватерлоо… Разве не тушенкой «Леви» были они вскормлены в тренировочных лагерях?

Темные траншеи в тихий предрассветный час, кажущиеся мертвенно-бледными лица бойцов, ждущих сигнала к атаке, офицер, не отрывающий напряженного взгляда от наручных часов, стремительный подъем в атаку, отчаянный бег, мелькающие ноги… И что бы ни ждало бойцов там, впереди, – победа или поражение, – силы им придавала тушенка «Леви».

«Китченер [71] Фельдмаршал, военный министр Великобритании, обращавшийся к соотечественникам с плаката с призывом: «Британец! Вступай в армию! Боже, храни короля!» призывает тебя служить родине и королю? Иди, но прежде подкрепись тушенкой „Леви“».

«Что так фрица напугало, что ему аж плохо стало? То, что Томми так силен – тушенку „Леви“ любит он».

И на каждом заборе – один и тот же плакат с карикатурным изображением до смерти перепуганного кайзера: остроконечный шлем сполз набок, усы встопорщены, руки подняты вверх, а навстречу ему марширует целый полк румяных, улыбчивых англичан в стальных касках и подпись: «Сам кайзер Билл пощады запросил. Да, в самом деле! Узнал он, что британцы солонину „Леви“ ели».

А еще чуть ли не каждый солдат и в тренировочных лагерях, и во время марш-бросков напевал, выкрикивал или насвистывал одну и ту же песенку:

«Тушенку „Леви“ ты открой – она вернет тебя домой».

А всего-то – кем-то придуманное и всеми подхваченное выражение про консервы, сделанные неизвестно из какого мяса: из конины, собачатины или кошатины… Но выяснять никто бы не стал, ведь «говяжья» тушенка «Леви» отличалась насыщенным мясным вкусом и повышенной питательностью.

Сам же виновник этой шумихи шагал мимо приветствующих его рабочих, тружениц тыла, новобранцев, пациентов госпиталей, отбывающих на фронт солдат, служащих Женского вспомогательного армейского корпуса и улыбался, вспоминая мальчишку, который сорок лет назад продавал на парижских улицах крыс по два франка за штуку.

Выгода задаром, выгода задаром.

«Такие люди, как вы, мистер Леви, ведут Англию к победе».

Сердечное рукопожатие, понимающий взгляд, приветственные возгласы сотен рабочих…

Тысяча девятьсот шестнадцатый и тысяча девятьсот семнадцатый годы прошли под все тот же мрачный монотонный гул войны, и Джулиус Леви, видя, что придуманная им марка тушенки обрела самостоятельную жизнь, обратил свой взор на другой предмет первой необходимости – обувь.