Дафна Дю Морье - Путь к вершинам, или Джулиус [litres]

Женщины тоже бездельничали – выйдут на крыльцо, налягут на перила локтями и давай сплетничать с одними соседками о других, судачить о каком-нибудь пустяке, а потом еще разразятся безобразным визгливым смехом, потешаясь над каким-нибудь ребенком или псом. Он не понимал ни этот их английский юмор, ни отсутствие серьезной цели в жизни. Он сразу возненавидел этих людей. Ничего, он заставит их раскошелиться, а пока пусть сколько угодно насмехаются над ним, жадно пялятся на Эльзу, осуждающе поджимают губы, гордясь своей извращенной моралью.

Джулиус не ожидал такого подозрительного отношения к иностранцам. Работу оказалось найти труднее, чем он думал. Первая зима была исполнена тревог и разочарований. Эльза, все время простуженная, почти безвылазно сидела в мрачной каморке, а он бродил по улицам в поисках работы. Лавочники и торговцы один за другим отказывали юноше с острым носом и непонятным акцентом. «Приезжих не берем – слишком много их развелось, самим работы не хватает». Или: «Ты ведь еврей?» И после минутного колебания: «Нет у меня для тебя работы».

– Времена нынче трудные, – сказал ему один торговец. – Вряд ли что-нибудь найдешь. Да ты еще и иностранец к тому же. Чего ж ты в своей стране не остался?

Джулиус вежливо улыбался и пожимал плечами. Что толку объяснять, что у него нет родины. А еще, хоть он и не обращал внимания на холод – только поднимал повыше воротник да поглубже засовывал руки в карманы, – все же тот его донимал. На обеде удавалось сэкономить, отстояв вместе с бездомными очередь за бесплатной миской супа, но его давали слишком мало, да и Эльза сидела одна в каморке на Клиффорд-стрит, предпочитая голод холоду.

По вечерам он, напрягая зрение, при скудном свете газового рожка просматривал объявления в дешевой газетенке. Требовались клерки, счетоводы, помощники в банк – он бы с легкостью справился с такой работой, но иностранцу было бесполезно даже пытаться ее получить. Приходилось пролистывать дальше и смотреть объявления про подмастерьев, посыльных, жестянщиков, чистильщиков обуви – все, какие попадутся. Сидя в углу паба, он склонялся над грязной, засаленной газетой. Вопли и смех посетителей вызывали у него отвращение, но приходилось терпеть, потому что в прокуренном пабе было хотя бы тепло, а еще после выпивки было легче смотреть на бледное лицо Эльзы и врать ей, что дела идут хорошо.

Когда он поступил посыльным, уборщиком и разнорабочим к угрюмому Гранди – хозяину пекарни на улице Холборн, – то не сразу сказал об этом Эльзе, боясь упасть в ее глазах. Однажды она спросила, почему он уходит рано утром и возвращается поздно вечером, и он как можно небрежнее объяснил, что нашел отличную работу, связанную с продажей муки и выпечкой хлеба. Гордая его успехами, Эльза поинтересовалась, можно ли ей как-нибудь днем заглянуть к нему, но он сказал, что это далеко в Сити и одна она дорогу не найдет. Она предположила, что там, наверное, хорошо платят, а он ответил, что пока средне, но со временем будут платить много. Когда же она, радуясь, как ребенок, спросила, сколько это во франках, он лишь отмахнулся – мол, вот пристала.

Джулиус подметал хлебные крошки, открывал ставни, бегал туда-сюда с корзинами хлеба и стоял у печей, закатав рукава и обливаясь потом, сносил окрики и брань Гранди, отличавшегося прескверным характером из-за мучившего его ревматизма, и ни разу не проявил нетерпения и не вспылил, а кротко произносил подобострастное: «Да, мистер Гранди», «Нет, мистер Гранди», «Иду, сэр», «Чего изволите, мадам?» – думая при этом: «Ничего, это ненадолго, скоро все изменится, очень скоро…»

Он не обращал внимания на усталость и работал за троих, получал комиссионные за новых покупателей и процент с недельных заказов. Он обладал способностью смотреть далеко вперед, пусть его никто и не понимал. Улица Холборн – центральная, оживленная, со временем тут будет еще больше транспорта, недвижимость вырастет в цене. Лавка Гранди, где он тянет лямку за гроши, соседствует с другими лавками и домами, их можно выкупить, снести, построить что-то другое. Гранди уже старик, сына у него нет, и дело передать некому. Через год-два он с радостью продаст пекарню. Видеть, как твое дело ширится и растет как на дрожжах, раскидывает щупальца, завоевывая все больше пространства, увеличиваясь день за днем и год за годом; как маленькое предприятие вырастает в концерн, небольшая прибыль становится стабильным доходом, доход превращается в богатство, а богатство дарует тебе власть, – это ли не прекрасная мечта? Причем не такая уж несбыточная.