Мария Корелли - Вендетта, или История всеми забытого [litres]

Я все тщательно продумал и уже мысленно представлял, какой мирный и счастливый дом появится в небольшом городке в горах под сенью Монтеверджине. Я знал, что Лилла и Винченцо поженятся, синьора Монти и Ассунта будут утешать друг друга воспоминаниями о прошлом и присматривать за детьми Лиллы. Возможно, некоторое время они поговорят обо мне и будут грустно гадать, куда я исчез, но потом постепенно меня забудут, чего я и желал.

Да, я сделал все, что мог, для тех, кто никогда меня не предавал. Я отблагодарил Винченцо за его любовь и преданность, и дальнейший мой путь был мне ясен. Мне оставалось сделать лишь одну вещь, закончить одно дело, которое так давно требовало завершения. Отмщение, словно манящий призрак, вело меня шаг за шагом долгие тяжелые дни и месяцы, которые казались мне кругами адских страданий. Но теперь оно остановилось, посмотрело налитыми кровью глазами прямо мне в душу и велело: «Бей!»

Бал начался блестяще. Залы были прекрасно украшены, и мягкий свет тысяч ламп освещал великолепное убранство, почти достойное королевского двора. На нем присутствовали несколько самых родовитых аристократов со всей Италии с наградными лентами и сверкающими на груди, усыпанными драгоценными камнями орденами, а самые прекрасные женщины, которых только можно увидеть во всем свете, скользили по вощеным полам, подобно мечтаниям поэтов о сильфах, при лунном свете плещущихся в реках и фонтанах.

Но самой красивой, безупречной в высшем проявлении своего торжествующего тщеславия и совершенно непревзойденной в своем изысканном очаровании была моя жена – новобрачная дня и героиня ночи. Никогда еще она не выглядела такой ослепительно прекрасной, и я, даже я почувствовал, как пульс у меня участился, а кровь живее побежала по жилам, когда я смотрел на нее – сияющую и улыбающуюся победительницу, истинную королеву красавиц, нежную, как капелька росы, и поражающую взор, как вспышка света.

Платье ее представляло собой чудесный ансамбль из тончайших кружев, переливающегося атласа и сияющих потоков жемчуга. На лифе платья сверкали бриллианты, словно лучи солнца на белой пене, разбойничьи украшения обвивали ее округлую белую шею и висели в ее крохотных, как раковины, ушах, а пышные золотистые волосы были собраны на самом верху ее небольшой головки и схвачены бесценным ободком с розовыми бриллиантами – их я прекрасно помнил, поскольку они принадлежали моей матери. Но куда ярче всех надетых на ней драгоценностей было сияние ее бездонных страстных глаз, темных как ночь и сверкающих как звезды. Нежнее ее кружевных одежд была чистая жемчужная белизна ее шеи, которая была открыта настолько, чтобы продемонстрировать ее грациозность без намека на нескромность.

Итальянки не выставляют грудь на всеобщее обозрение незнакомым людям, как это принято у англичанок и немок. Они прекрасно знают, что ни одной даме, решившейся надеть платье с декольте, не будет разрешено присутствовать на придворном балу в Квиринальском дворце. На нее станут смотреть как на сомнительную особу вне зависимости от ее положения в обществе, и она рискует оказаться перед закрытой дверью, как это однажды, к несчастью, произошло с супругой английского пэра, которая, не зная итальянских обычаев, отправилась на вечерний раут в Риме с очень низким лифом с бретельками вместо рукавов. Все ее возражения оказались напрасны, ей вежливо, но твердо отказали, хоть и сказали, что смогут ее пропустить, если она сменит наряд, что, полагаю, она благоразумно и сделала.

Некоторые из присутствовавших в тот вечер на балу представительниц высшего света надели платья, которые редко или никогда не увидишь за пределами Италии: наряды, усеянные драгоценностями и богато украшенные чудесной вышивкой, сотни лет передававшиеся из поколения в поколение. Например, платье герцогини Марины с расшитым золотом шлейфом и украшенное небольшими рубинами и жемчужинами, в свое время принадлежало семейству Лоренцо Медичи. Подобные наряды, являющиеся собственностью родовитых домов, надеваются лишь в особых случаях, возможно раз в году. Затем их аккуратно раскладывают, пряча от пыли, моли и влаги, уделяя им столько же внимания, сколько бесценным картинам и книгам в старинных особняках знати. Ничто из когда-либо созданного любым портным или модисткой современности не может сравниться с великолепной работой и прочностью материала платьев для торжеств, запертых в старинных дубовых сундуках знатнейших итальянских семейств. Стоимость этих платьев невозможно измерить деньгами, поскольку с ними связано множество трагических и романтических историй. Эти наряды заставляют самые дорогие изыски нынешней моды выглядеть рядом с ними жалкими и блеклыми, словно попытки служанки одеться с таким же вкусом, как и ее хозяйка.