Мария Корелли - Вендетта, или История всеми забытого [litres]

– Мать Маргарита к вам сейчас выйдет, синьор.

Я поклонился, а она выплыла из комнаты так бесшумно, что я даже не услышал, как за ней закрылась дверь. Оставшись один в помещении, которое, как я догадался, служило приемной для посетителей, я с некоторым интересом и любопытством огляделся по сторонам. Я никогда раньше не видел изнутри школу при женском монастыре. Над камином и на стенах висело множество фотографий и портретов девушек – с простыми лицами и красавиц. Несомненно, все они были присланы монахиням как знаки внимания от прежних учениц. Встав со стула, я прошелся рассеянным взглядом по некоторым из них и собрался было как следует рассмотреть репродукцию «Мадонны» работы Мурильо, как мое внимание привлекла вертикальная бархатная рамка, увенчанная моим гербом и короной. В ней красовался портрет моей жены в подвенечном платье, когда она выходила за меня замуж. Я поднес его к свету и неуверенно вгляделся в ее лицо. Это была она – изящное, похожее на фею существо в тонких белых кружевах, со свадебной вуалью, откинутой с искусно уложенных волос и детского личика. Это была та самая особа, ради которой принесли в жертву жизни двух мужчин! Я с отвращением вернул рамку на прежнее место. Едва я это сделал, как дверь тихонько отворилась и передо мной предстала высокая женщина, облаченная в светло-голубой наряд с монашеским поясом и в накидке из тонкого белого кашемира. Я с глубоким почтением поприветствовал ее, она ответила едва заметным кивком головы. Держалась она столь спокойно и сдержанно, что, когда она говорила, ее бесцветные губы едва шевелились, а от дыхания не двигалось даже серебряное распятие, лежавшее на ее неподвижной груди, словно сверкающий знак отличия. Ее голос, хоть и негромкий, звучал чисто и проникновенно.

– Я обращаюсь к графу Оливе? – спросила она.

Я снова поклонился, а она внимательно посмотрела на меня. У нее были темные сверкающие глаза, в которых еще мерцали тлеющие огоньки теперь уже обузданных страстей.

– Вы желаете видеть графиню Романи, нашедшую здесь временный приют?

– Если это доставляет неудобства или против правил… – начал я.

На бледном умном лице монахини мелькнула тень улыбки, которая исчезла, не успев появиться.

– Отнюдь нет, – ответила она так же ровно и монотонно. – Графиня Нина находится здесь по своему желанию и соблюдает строгий режим, но сегодня по случаю великого праздника в правила введено некоторое послабление. Преподобная мать-настоятельница желает, чтобы я вас уведомила о том, что сейчас время службы и она уже прошла в часовню. Если вы захотите разделить с нами молитву, после графине сообщат о вашем прибытии.

Мне не оставалось ничего другого, как принять это предложение, хотя, по правде сказать, оно меня не привлекало. Я не был расположен ни к молитвам, ни к славословиям. Я мрачно подумал, как бы поразилась эта бесстрастная монахиня, если бы узнала, какого именно человека она пригласила преклонить колена в святилище. Однако возражать я не стал, и она велела мне следовать за ней. Выходя из комнаты, я спросил:

– У графини все в порядке?

– Судя по всему, да, – ответила мать Маргарита. – Она в точности выполняет все религиозные обряды и не жалуется на усталость.

Когда мы шли через зал, я решился задать еще один вопрос:

– Полагаю, она была вашей любимой ученицей?

Монахиня с удивлением и неудовольствием повернула ко мне бесстрастное лицо.

– У меня нет любимиц, – холодно ответила она. – Все воспитывающиеся здесь дети в равной мере пользуются моим вниманием и заботой.

Я торопливо извинился и с деланой улыбкой добавил:

– Прошу простить мою настойчивость, но как будущий муж дамы, воспитанной под вашим присмотром, я, естественно, интересуюсь всем, что ее касается.

Монахиня вновь посмотрела на меня испытующе и чуть слышно вздохнула.

– Я осведомлена о том, что вас связывает, – с чуть заметной болью в голосе ответила она. – Нина Романи принадлежит миру и ведет себя по мирским правилам. Разумеется, замужество является естественным воплощением судьбы большинства молодых девушек, и сравнительно немногие из них находят себя в служении Христу. Поэтому, когда Нина вышла замуж за уважаемого графа Романи, о котором имелись самые благоприятные отзывы, мы очень обрадовались, зная, что ее будущее благополучие будет обеспечено чутким и мудрым покровителем. Да покоится его душа с миром! Однако ее второй брак стал для меня неожиданностью, и, по совести, я не могу его одобрить. Видите, я говорю с вами откровенно.