Уолтер Тевис - Ход королевы

Во вторник Бет связалась с нотариусом из Кентукки по телефону и попросила его съездить посмотреть, все ли в порядке с ее домом в Лексингтоне. Она сходила в отделение Химического банка и открыла там счет, положив на него призовые деньги с чемпионата в Огайо. Проверка должна была занять пять дней, а на это время у нее хватало дорожных чеков, чтобы оплачивать свою долю расходов на еду.

В первую неделю они с Бенни не разговаривали почти ни о чем, кроме шахмат, и намеков на секс никто не делал. Бенни, возможно, уже был не против, но все мысли Бет занимали шахматы. Когда они заканчивали с разбором партий, порой ближе к полуночи, Бет еще какое-то время просто сидела на подушке, глядя в окно, или шла прогуляться по Второй и Третьей авеню, по пути покупая себе мороженое либо шоколадный батончик в гастрономе. В бары она не заходила, и ее одинокие прогулки обычно не затягивались надолго. Нью-Йорк по ночам казался угрюмым и опасным, но дело было не в этом – Бет так уставала за день, что у нее едва хватало сил доплестись до дома, надуть матрас и завалиться спать.

Иногда в присутствии Бенни ей казалось, что рядом совсем никого нет. Он часами вел себя безучастно, становился как будто безликим. Бет соответствовала – тоже держалась холодно и отчужденно, говорила только о шахматах.

Но порой все менялось неожиданным образом. Однажды, когда они разбирали особенно сложную позицию в партии двух советских шахматистов, которая закончилась ничьей, Бет вдруг увидела в ней возможность другого варианта развития событий и, выпалив:

– Смотри, Бенни! – начала перемещать фигуры. – Он упустил свой шанс. Вот здесь можно было пойти конем…

Она показала, как черные могли победить, и тогда Бенни с широкой улыбкой бросился к ней и сгреб в объятия.

Бо́льшую часть времени единственным средством общения для них был язык шахмат. Как-то около полудня, после нескольких часов изучения эндшпилей, Бет устало поинтересовалась:

– На тебя шахматы никогда не наводят скуку?

Он взглянул на нее со знакомым безмятежно-бессмысленным выражением лица:

– Это как?

Они занимались разбором пешечно-ладейных окончаний, когда раздался звонок в дверь. Бенни впустил троих гостей – двух мужчин и одну женщину. Одного из мужчин Бет узнала по фотографии в «Шахматном обозрении» – о нем написали статью несколько месяцев назад; лицо второго тоже показалось ей знакомым, но она не могла вспомнить, где его видела. А женщина была удивительная – хрупкая брюнетка лет двадцати пяти в очень короткой серой юбке и курточке, похожей на военный китель с эполетами.

– Это Бет Хармон, – принялся знакомить гостей Бенни. – А это Хилтон Векслер, гроссмейстер Артур Левертов и Дженни Бейнс.

– Стало быть, наша новая чемпионка, – слегка поклонился Левертов – лысеющий молодой человек слегка за тридцать.

– Привет, – сказала Бет, встав из-за шахматного столика.

– Мои поздравления! – улыбнулся Векслер. – Бенни давно надо было преподать урок смирения.

– Я уже чемпион по смирению, – буркнул Бенни.

Женщина протянула Бет руку:

– Приятно познакомиться.

Странно было видеть такое количество людей в тесной гостиной Бенни. Бет казалось, что она уже полжизни прожила в этой квартире вместе с ним, изучая шахматные партии, и вторжение чужаков вызвало у нее возмущение. На самом деле она провела в Нью-Йорке всего девять дней. Не зная, как себя вести, Бет снова уселась за шахматный столик. Векслер подошел и встал напротив:

– Решаете шахматные задачи?

– Нет. – В детстве Бет пробовала этим заниматься, но шахматные задачи ее не увлекли – позиции в них выглядели неестественными. «Белые начинают и ставят мат в два хода». Все это было, как сказала бы миссис Уитли, несущественно.

– Позвольте вам показать одну задачу. – Тон у Векслера был дружелюбный и непринужденный. – Можно переставить фигуры?

– Можно.

– Хилтон! – окликнула его подошедшая Дженни. – Она же не какой-нибудь шахматный фрик, а чемпионка США.

– Ничего, мне интересно, – сказала Бет, но рада была услышать эти слова от Дженни.

Векслер переставил фигуры, и теперь на доске образовалась причудливая позиция с двумя ферзями по углам и всеми четырьмя ладьями на одной вертикали. Короли стояли почти по центру, что едва ли могло произойти в реальной партии. Закончив расстановку, Векслер скрестил руки на груди.

– Моя любимая задача, – сообщил он. – Белые побеждают в три хода.

Бет недовольно посмотрела на доску. Ей казалось, что такие дурацкие построения глупо даже обдумывать – в настоящих играх не бывает подобных позиций. Ход пешкой, шах конем, король уходит в угол… Но дальше пешка превращается в ферзя и возникает патовая ситуация. Тогда так: пешка превращается в коня и ставит второй шах. Годится. Но если бы король после первого шаха не ушел на это поле… Бет вернулась к началу и через секунду поняла, что делать. Это было похоже на математическое уравнение, а ей всегда легко давалась алгебра.