Людмила Толмачева - Ягоды бабьего лета

Вскоре началось следствие по делу об исчезновении отца. Владислав сморщился, вспомнив жесткие, прямые, порой откровенно оскорбительные вопросы следователя Сенцова, на которые ему пришлось отвечать. Дотошный Сенцов, молодой и нахальный провинциал, несколько раз допрашивал всех свидетелей: Владислава, Стеллу, официанта, швейцара, таксиста, охранника из особняка и даже бармена с Кутузовского проспекта. Он устраивал перекрестные допросы, заведомо путал и провоцировал проходивших по делу, но тайна исчезновения Игоря Алексеевича Чащина так и осталась за семью печатями.

Таксист клялся, что пассажир, после того как его жена со слезами выскочила из машины, еще пару минут ехал на заднем сиденье и лопотал что-то несвязное, а потом вдруг схватил его, водителя, за волосы и больно дернул. От этой выходки таксист рассвирепел и вытолкал дебошира наружу. Отъезжая, он видел в зеркало заднего вида, как мужик этот сел на скамейку троллейбусной остановки. «Виноват, конечно, — сожалел таксист, — надо было довезти до дома подгулявшего гражданина. Но ведь адреса-то точного мне как раз и не назвали. Девушка, извиняюсь, жена его крикнула в сердцах, мол, довези до дома, и убежала. А сам он лыка, извиняюсь, не вязал. Я спросил его несколько раз, куда ехать-то. А он: «Мы-мы» — а дальше ничего не разобрать. Ну я и решил, что в Мызино, это как раз по пути. Девушка-то, то есть жена его, когда они, значит, сели возле ресторана, сказала, что сначала на Можайское шоссе, а там за город, ну и остальной маршрут, мол, объяснит по ходу пьесы».

— А вы так сразу и согласились? Ночью, за город… — съязвил следователь.

— Так ведь двойной тариф, — закашлялся водитель.

— И сколько, если не секрет? — допрашивал въедливый «следак».

— Две сотни зеленых. А чего тут ехать-то? Полчаса туда, столько же обратно. Ночь. Пробок нет. Жми на всю катушку.

Бармен с Кутузовского проспекта подтвердил слова Стеллы о рюмке коньяку, а также о расстроенном виде ночной посетительницы:

— Тушь у нее потекла, помада размазалась. Сидела как в воду опущенная, — сочувственно сообщил бармен. — Я поначалу подумал, что путана зашла перышки почистить, но потом пригляделся, нет, думаю, приличная девушка, манеры там, то-се, одета со вкусом, вещи дорогие. А что, вы ее подозреваете?

На втором допросе, когда у следователя на руках уже были первые показания свидетелей и различные документы, тон его «беседы» с Владиславом говорил о многом.

— Ищи выгоду — найдешь виновного, — как бы невзначай ронял следователь, пронзительно глядя в глаза Владислава. — Гражданке Чащиной, Стелле Борисовне, по закону перейдет особняк и имущество в виде обстановки и прочей мелочи, а вам, Владислав Игоревич, по завещанию отец оставляет свою процветающую фирму. Я тут посмотрел кой-какие финансовые документы, которые мы изъяли в вашем офисе, то получается, ни много ни мало, около десяти миллионов годового дохода чистоганом? Так?

— Так. Ну и что? Вы хотите сказать, что мне было выгодно убрать отца?

— Получается, что именно так.

— И как, по-вашему, я это сделал?

— А вот этим как раз и занимается следствие, гражданин Чащин.

Самым тяжелым для Владислава в то время было видеть мать. Любовь Антоновна, с глазами раненого зверька, затаив боль, отвечала на вопросы следователя тихим голосом, не позволяя себе впадать ни в какие крайности. Ни слез, ни злорадства, ни наигранной печали, ни бабьего любопытства — ничего, что могло бы уронить ее женское и человеческое достоинство.

— У вас замечательная мать. И что ему еще… — начал было, но тут же оборвал недвусмысленную фразу следователь, встретившись с Тяжелым взглядом Владислава.

«Да, он прав, этот Сенцов, — думал Владислав, вспоминая те дни. — Мать — единственная из всех, кто по-настоящему глубоко переживал потерю отца. Куда только она ни ходила — и в церковь, и к экстрасенсам, и в частные сыскные агентства. А мы все быстро успокоились. Да-да! И нечего тут искать оправданий, мол, дела, текучка, интересы фирмы… А я-то, сукин сын! Как сволочь последняя — живо в постель к вдовушке. Бац-бац! И в дамки! И она хороша! Как там у «нашего Шекспира»? «Башмаков износить не успела…»

Окончательно протрезвевший Владислав скрежетнул зубами и резко встал, чтобы распахнуть окно, впустить свежий воздух в душную атмосферу офиса, в которой он задыхался в последнее время. В окне он увидел Стеллу и дизайнера Макса, усаживающихся в Стеллин «Форд». «Куда это они намылились?» — неприязненно подумал Владислав. Он с трудом терпел Макса, шустрого малого, бравирующего махровым цинизмом, и давно бы уволил его, если бы не Стелла, видевшая в Максе незаменимого творца новых идей. Владислав хмуро смотрел на отъезжающий «Форд», а в груди уже больно царапалась, зрела непрошенная ревность. Ему вспомнилось, как месяц назад он застал, а может, вернее будет сказать, застукал их вдвоем в опустевшем офисе, когда заехал туда вечером, возвращаясь с деловой встречи. Перед этим Стелла предупредила по телефону, что будет ждать его в ресторане: