Иммануил Кант - Иммануил Кант. Критика чистого разума. Критика практического разума. Критика способности суждения (сборник)

Мыслить предмет и познавать его – две вещи совершенно различные. Для познания необходимо следующее: во-первых, понятие, в котором мы мыслим вообще какой-либо предмет (категория), и, во-вторых, наглядное представление, в котором он дается нам; если б понятие не имело соответствующего представления, оно было бы мыслью только по форме, но без всякого содержания и не вело бы к познанию вещей; ибо в таком случае ничего не существовало бы такого, к чему могла бы прилагаться моя мысль. Но всякое представление чувственно (эстетика), следовательно, мышление предмета вообще может стать званием только в том случае, если чистое понятие будет прилагаться к предметам чувств. Но чувственное представление есть или чистое представление (пространство и время), или опытное представление предмета, существующего, по свидетельству чувств, в пространстве и времени. Чистое представление может сообщать нам познание о предметах априори (в математике), но только об их внешней стороне как явлениях; присуща ли вещам эта форма, об этом здесь не говорится. Следовательно, все математические понятия, в сущности, не могут быть названы познаниями; разве только предположить, что в самом деле существуют вещи в формах пространства и времени. Кроме же восприятий, т. е. опытного представления, нет других средств иметь сведения о вещах в пространстве и времени.Значит, чистые понятия рассудка, прилагаемые к наглядным представлениям априори (например, в математике), дают нам познание только в той мере, в какой последние, а с ними и самые понятия рассудка, могут прилагаться к опытным представлениям. Следовательно, и категории сообщают нам познание о вещах только в том случае, если они прилагаются к опытному представлению, т. е. они условливают возможность одного опытного познания. Значит, категории служат к познанию вещей только тем, что посредством их вещи становятся для вас предметами возможного опыта.

Указанная мысль весьма важна; она определяет приложение чистых понятий рассудка к предметам, как трансцендентальная эстетика указывает область приложения чистой формы наглядного представления. Как условия, при которых предметы нам даются, пространство и время имеют значение только для предметов чувств, следовательно, для опыта. Чистые понятия рассудка имеют более обширное приложение и простираются вообще на предметы наглядного представления, будет ли оно подобно нашему или нет, лишь бы оно было чувственное, а не рассудочное. Но такая более обширная приложимость понятий не доставляет нам никакой существенной пользы. Сами по себе они всегда останутся бессодержательными понятиями, по которым нельзя судить о возможности или невозможности предметов, – простыми формами мысли, без всякой предметной реальности, если у нас нет наглядного представления, к которому могло бы быть приложено содержащееся в них синтетическое единство самосознания; они не могут, следовательно, служить к определению самого предмета. Только наше чувственное и опытное представление может сообщать им смысл и значение.

В самом деле, предположим, что нам дан предмет, не относящийся к области чувственного представления. Конечно, ему должны быть усвоены признаки, согласные с тем предположением, что такой предмет не заключает в себе ничего, относящегося к чувственному представлению; т. е. что он не протяжен и не находится в пространстве, что его существование не временное, что он не подлежит изменению (следствию определений во времени) и т. д. Но разве познание может состоять из одних рассказов о том, чего нет в представлении предмета, без указаний на то, что в нем содержится? Что рассудок, предоставленный самому себе, не может дать нам ничего более, это совершенно понятно: с одним чистым понятием рассудка я не могу представлять предмета, в котором оно осуществляется, если у меня нет наглядного представления: я мог, как мы видели выше, только сказать, что обыкновенное представление сюда не годится. К сверхчувственному предмету не может быть приложена ни одна категория, например понятие сущности, т. е. нечто такое, что может быть только подлежащим, но никогда сказуемым; ибо не имея возможности применить его к опытному представлению, я не могу знать, есть ли что-нибудь действительное, соответствующее этой категории. Но об этом впоследствии.