Кевин Кван - Проблемы безумно богатых азиатов

9

Тайерсаль-парк, Сингапур

Вопли Эдди были слышны даже в крыле для слуг. А-Лин, А-Цин и еще с десяток служанок тянули шею, прильнув к кухонному окну, — их загипнотизировал шум, доносившийся из спальни, где разместили Эдди и Фиону.

— Так тебя и растак! Ты все это время была в курсе завещания моей бабки и ничего мне не сказала! — верещал Эдди.

— Еще раз повторяю: я ничего не знала. Мое дело было засвидетельствовать подписание, как ты не понимаешь! Я же не сидела там и не перечитывала ее завещание! — спорила с ним Фиона.

— А почему?!

— Потише, Эдди, нас весь дом слышит.

— Да мне плевать, кто там нас слышит. Пусть весь мир услышит, что я взял в жены идиотку! У тебя был шанс прочесть завещание, а ты этого не сделала!

— Я уважаю личное пространство твоей бабушки!

— Да засунь ты в задницу свое уважение! А обо мне ты подумала? Почему мне не оказывают должного уважения, черт тебя побери? — продолжал вопить Эдди.

— Я не собираюсь сидеть тут и выслушивать оскорбления. Прими велаксин и успокойся!

Фиона поднялась с дивана, но Эдди грубо схватил ее:

— Ты что, вообще не догоняешь? Ты разрушила жизнь своих детей и мою заодно! — Эдди, не переставая орать, принялся трясти ее за плечи.

— Ну-ка отпусти меня, Эдди! — взвизгнула Фиона.

— Ай-я! Эдди перегибает палку, — посетовала А-Цин, слушая их перебранку и качая головой.

— Судя по всему, дом ему не достался, да? Слава богам!

— Он последний идиот, если вдруг возомнил, что Суи отпишет ему поместье, — встряла А-Лин.

И тут раздался приглушенный стук, словно что-то упало на пол. Цзяи, молодая китаянка, вздрогнула в ужасе:

— Ой! Он ее ударил? Кажется, Фиона рухнула на пол… Сделайте что-нибудь! А-Лин, что делать?!

А-Лин вздохнула:

— Не вмешиваться. Помни, Цзяи, мы ничего не видим и ничего не слышим. Вот что нам положено делать. А теперь выносите первые пять блюд в столовую, да побыстрее. Эти животные проголодались.

Остальные служанки заметались по кухне, но Цзяи поднялась в спальню Эдди и Фионы. Фиона была так добра к ней, Цзяи не позволит никому ее обижать. Она прокралась по ступенькам, на цыпочках прошла по коридору и на подходе к их комнате услышала, как кто-то стонет. Цзяи медленно приоткрыла дверь и прошептала:

— Мэм, с вами все нормально?

Она заглянула и увидела, что Эдди лежит на полу в позе зародыша, положив голову жене на колени, а Фиона сидит рядом с ним, спокойная, как Богоматерь, и гладит Эдди по головке, пока он сотрясается в рыданиях, будто маленький мальчик. Она подняла голову, посмотрела на Цзяи, и служанка тут же захлопнула дверь.

В столовой Тайерсаль-парка за огромным обеденным столом из красного дерева, созданным в мастерской прославленного шанхайского художника Хуан Паофаня, собралось все семейство. Понимая, что трапеза затянется надолго, А-Лин и А-Цин разработали меню, в которое включили любимые с детства блюда всех детей Суи: тыквенный суп с лапшой и креветками (любимое блюдо Кэтрин), жареный рис с китайскими сосисками лап чон и яйцом (любимое блюдо Филипа), лещ на пару с имбирным соусом (выбор Фелисити), лор май кай140 (любимое блюдо Алекс) и йоркширский пудинг (ему отдавала предпочтение Виктория). В итоге получилась безумная сборная солянка, но никто этого и не заметил, кроме вторых половин. Виктория отправила в рот первую вилку пудинга и открыла заседание:

— Филип, ты же пошутил насчет продажи Тайерсаль-парка?

— Не вижу иного выбора, — ответил Филип.

— Почему бы тебе не выкупить наши доли? У тебя, скажем так, контрольный пакет, а свои доли мы продадим тебе со скидкой. Тогда можно сохранить наши комнаты, и Тайерсаль-парк станет нашим частным семейным отелем.

Алекс оторвалась от ароматного риса с курицей. Что, ради всего святого, несет Виктория?! Она не намерена уступать свою долю ни с какими скидками. Филип, жуя жареный рис, покачал головой:

— Ну, для начала, я не могу себе позволить выкупить ваши доли, но дело даже не в этом. Что мне делать с домом? Я бо́льшую часть года живу в Сиднее, так что этот дом мне нужен как собаке пятая нога.

— Кэт, а ты не хотела бы оставить себе Тайерсаль-парк? Ты ведь можешь себе это позволить? — с надеждой спросила Виктория сестру.

— Здесь все напоминает мне о маме. Мне здесь будет очень грустно, — ответила Кэтрин, без особого аппетита ковыряя лапшу.

Тут подала голос Алекс:

— Кэт права. После маминого ухода дом перестал быть прежним. Слушайте, мама точно хотела, чтобы мы его продали. Она знала, что никто не захочет оставить его себе.