Авраам Иегошуа - Поздний развод

Я останавливаюсь на пороге.

– Я пробовал дозвониться до соседей, но никто не отвечал. Мне пришлось бесконечно дожидаться автобусов. Ты звонила, Яэли?

– Нет.

– Не вставай.

Но она не сделала даже попытки сдвинуться с места.

– Я застрял на автовокзале. Чуть не испустил дух. Думал, что уже не доеду. Ну и денек! Я рад, что ты не потащилась с нами, ты бы просто сошла с ума. Кончилось тем, что меня вырвало. Я должен вымыться, грязный как свинья, и портфель весь облеван. Я заболеваю. Скучал по тебе весь день. А ты – была у родителей?

Она покачала головой с отсутствующим видом, безмолвно, погруженная в себя, в свой собственный, недоступный для меня мир. Это была новая ее роль, которую она придумала для себя.

– Моя мать так ничего и не подписала. Просто комедия… да, ты можешь благодарить судьбу за то, что у тебя нормальные родители. Лучше быть дочерью простого владельца бакалейной лавки, чем… Чем ты занималась весь день? Прежде чем ответить, подожди минутку. Сначала я должен смыть все это…

Но пошел я не в ванную, а в кухню. Еще большее количество страниц валялось на обеденном столе. Грязные тарелки, оставшиеся после завтрака, высились в мойке и рядом с ней. Смятые ее сильной рукой страницы, зачеркнутые слова, строчки… много свободного места. Я вгляделся – что-то о молодой женщине с детской коляской…

– Немедленно прекрати… – шипящим голосом произносит она за моей спиной. – Отправляйся в ванную. У тебя такой вид, словно ты весь день провалялся в сточной канаве.

– А что делала ты весь день? Где ты была?

– Там же, где сейчас. Здесь. Дома.

– Ты хотела зайти в банк. Зашла? Ты должна была снять со счета немного денег. И?

– Нет.

– Тогда чем же ты весь день занималась?

– Сидела дома. Я написала рассказ… полностью… одним разом. Была совершенно одна. И мне это понравилось – быть одной. Для разнообразия… без тебя.

Я продолжаю собирать посуду – тарелки и чашки, столовое серебро…

– Брось все это. И иди умойся, – она почти что кричит на меня. – Ты похож на кучу дерьма… от тебя разит!

Я оставляю в покое бардак на столе и с остатками достоинства шествую в спальню. Еще больше листов разбросано по всей кровати. Верхняя одежда – ее, моя – брошена как попало на все стулья – похоже, что ей понадобилось высвободить весь платяной шкаф. Она следует за мной – бесшумно, осторожно, стараясь не подходить слишком близко, глаза ее широко раскрыты. Некоторое время я довольно бессмысленно топчусь в спальне. На ночном столике лежит открытая книга по истории на английском языке, которую я читал этим утром. Портреты юных русских революционеров в галстуках и жестких стоячих воротничках, фотография царя при всех его воинских орденах и регалиях, изображения дам в длинных вечерних платьях – с датами рождения и смерти под каждым из них. Серьезное лицо Веры Засулич – глубоко посаженные глаза ее светятся и смотрят прямо на меня, от чего по спине у меня пробегает мороз.

Я отправляюсь в гардероб и начинаю наводить в нем порядок, вынимая из шкафа пустые вешалки.

– Брось это! – вскрикивает она за моей спиной. – Иди и умойся, наконец! Ты даже не представляешь, на что ты сейчас похож…

Что-то изменилось сегодня. Что-то, что никогда больше не станет прежним.

– Цви? Цви? Это ты, Цви? Цви?

– Кто там?

– Это я, Рафаэль. Цви!

– Кто?

– Рафаэль? Посмотри в щелку.

– Это ты, Цви…

– А ты что думал?

– Сейчас около двух… Я боялся, что это твой отец. Ты сердишься?

– Нет. Как ты здесь очутился?

– Случайно. Проходил мимо. А ты и вправду спал?

– Да. Почти. Но ты своим грохотом разбудил меня.

– Прости. Не говори так. Грохот? Я тихонько постучал. Словно птичка.

– Словно кувалдой…

– О, дорогой! Прости меня. Мне показалось, что у тебя горит свет.

– Тебе показалось.

– Но разве в кухне не горел свет? Нет? Но я видел с улицы, что в кухне горит свет. Уверен. Совершенно уверен. Свет горел. Минимум полчаса. И тогда я решился постучать. Но и на самом деле – легко. Как птичка.

– Света не было.

– Ты уверен?

– Уверен. Я сам его выключал.

– Может быть, твой отец снова включил его?

– Отец давно уже спит. И не вставал…

– Но я не мог ошибиться. Не может такого быть. Может быть, у вас живет какой-нибудь мышонок и он то зажигает, то выключает свет. Не смейся. Однажды в доме моей тетки в Иерусалиме мышонок поселился в распределительной коробке, и каждый раз, когда ему куда-нибудь было нужно, он или включал, или выключал свет.