Вацлав Михальский - Мир тесен

— На стройке давно?

— Пятый месяц.

— Сейчас машин много. Четыре тысячи человек работает, всех теперь и не узнаешь, — прокричал Сергей Алимович и подумал: «Интересно, какая она эта Саша? Красива?»

Внизу показались шиферные крыши новеньких, похожих друг на друга, как близнецы-братья, домов переселившегося аула. Новый аул расположился в широкой солнечной, безветренной долине, недаром на местном языке она называлась Райской. Ниже зеленел посёлок гидростроителей, тускло сверкала тёмно-серая излучина реки, желтели ступеньками громадной лестницы сакли старого аула, ослепительно сверкала стальная эстакада кабель-крана, вознесшаяся по обоим берегам каньона. Высота эстакады правого берега была тридцать шесть метров, длинна — сто сорок. На левом берегу эстакада была поприземистей. Между эстакадами бежали нити тросов. В солнечном небе над бездной каньона они казались совсем тоненькими, а между тем, каждая «ниточка» весила девятнадцать тонн.

Дорога круто взяла вверх, асфальт синел ровно и широко.

— Мы едем как раз по кромке будущего моря, — улыбнулся Сергей Алимович.

— Слыхал.

Сергей Алимович глянул в заднее окошко. Шофер перехватил его взгляд.

— Балконы везу для домов в постоянный посёлок.

— А мне надо вниз, — Сергей Алимович кивнул на зеленеющий посёлок гидростроителей, одновременно указывая глазами на старую грейдерную дорогу.

— На этом самом месте третьего дня пожарная машина сгорела, — сказал шофёр.

— Слышал, видеть не видел: некогда было.

— Бывает же такое — сгореть в пожарной машине! Ехали с проверкой в посёлок и перевернулись, бензобак взорвался, дверцы заклинило, и оба так и сгорели.

— Да, — улыбнулся Сергей Алимович, — странный случай. В жизни много странного.

— Ты извини: если мне через посёлок с тобой ехать, я оттуда не поднимусь — там взгорок гораздо круче, а в кузове четырнадцать тонн, опасаюсь. — Шофёр остановил машину у старой дороги. — Бывай!

Дизель мощно взревел на подъём. Сергей Алимович легкой походкой зашагал вниз по дну будущего моря. До посёлка оставалось идти не больше километра.

«Эх, даже не познакомились! — Сергей Алимович оглянулся — машина уже ползла далеко вверху по синей кромке асфальта. — Интересный человек. Каких только судеб на свете не бывает! Саша-французска. Надо было спросить номер её телефона. — Сергей Алимович покраснел и огляделся — дорога была пустынна. — Нет. Этого нельзя допустить. Надо драться до конца. Мировой рекорд! — Он прикрыл голову от солнца газетами. — Завтра главный инженер вызывает на пять часов вечера. Интересно, что он скажет? А ведь умный человек».

Вчера они уже беседовали с «главным» на эту тему, хотя беседой это не назовёшь, просто он сказал во время планерки:

— Ты чего там, Алимов, не подписываешь? Подпиши, милок, подпиши.

Сказал при всех, как бы между прочим, как будто это его и не очень волновало. А когда Алимов открыл рот, чтобы возразить, «главный» улыбнулся ослепительной, обезоруживающей улыбкой:

— А теперь, товарищи, давайте перейдём к более важному вопросу, к кабель-крану. Затяжка у нас получается. Через полгода мы по плану далжны класть первый бетон в тело плотины, а с кабель-краном туманно.

«Он заткнул мне рот вежливо и четко. Впрочем, даже не очень вежливо. Он уверен, что я подпишу. Нет, я докажу ему, я заставлю его понять. С карандашом в руках докажу, что мы не имеем права идти на такой риск и тратить столько лишних денег. Я ему скажу: любой капиталист на этом деле обанкротился бы в два счёта. Зачем перевыполнять план? Что это даёт? Планы надо выполнять, притом, на всех участках. А какая радость, если выполнить план по дверным ручкам на двести процентов, а по дверям на пятьдесят? Нет, это не совсем удачный пример, лучше будет, если я скажу: предприятие делает вёдра: корпуса отдельно, донышки отдельно. План по корпусам выполняется на двести процентов, а по донышкам на пятьдесят. Ведро без дна еще не ведро. Какой толк в таких перевыполнениях? Сейчас я разыщу Смирнова и покажу ему эти газеты, этот наш позор. Писатель-маратель!»

Сергей Алимович вспомнил, что он сегодня ещё ничего не ел, только в городе выпил два стакана виноградного сока и стакан чистой газировки, чтобы во рту не было приторно. Острое чувство голода заставило его прибавить шагу.

Главный инженер обычно принимал начальников служб без доклада. Войдя в приёмную, Сергей Алимович приветливо улыбнулся миловидной секретарше, поздоровался за руку с её пятилетним сынишкой, спросил: — Ты что, до сих пор на карантине? — потрепал его по румяной щеке и направился к высокой полированной двери.