Елена Елисеева - Жить в эпоху перемен

Я-то думала, что меня уже ничем не удивишь. Ан, нет: вот так запросто заходит ученый и говорит: сопрем кредит, милочка, а? Наука рекомендует!

Нет, конечно, я детей люблю. Конечно, я должна их вырастить-выучить, я, и больше никто. Они же не бегали за мной, не просили: роди нас, пожалуйста, очень уж нам хочется в такой стране пожить! Но я-то сама по себе тоже отчасти человек или нет, как, по-вашему? Сколько ж можно-то?

И сбросила я с себя оковы конформизма. Кого Нечипоренко мне сосватал?! Он же или дурак, или провокатор, или уголовник, этот ученый!

— Да как вы можете мне такое предлагать? Это же непорядочно! Красть грешно!

— Порядочность! Кто сейчас вспоминает о порядочности, милая моя? Вы бы еще о совести вспомнили! Вы знаете, куда ее все засунули? — разгорячившись, он приподнялся со стула и тут же издал срамной тоскливый звук.

Бедная его совесть! Тесно ей было там, где она находилась, тесно, темно и вонюче…

— Пошел вон! — твердо сказала я.

Ученый оторопел, потом начал вопить, через слово поминать Борис Сергеича, плотно уселся на стул, закинул пожилые копыта за его ножки и заявил, что никуда не уйдет, потому что у него такие рекомендатели и он их доверие оправдает. Я тут же позвонила Нечипоренке и, стиснув от злобы зубы, продиктовала в трубку все, что я думаю о нем, об ученом и о жизни. Нечипоренко, как ни в чем не бывало, извинился, сказал, что Георгий все напутал и попросил передать ему трубку. Через минуту я наконец осталась одна, открыла форточку, хлопнула стакан чая, а через полчаса уже хихикала, вспоминая невозможного ученого.

На следующий день Лидочку вызвали повесткой в отделение, так как кто-то ни с того ни с сего указал на нее как на свидетельницу недавнего угона соседской машины. Мне пришлось два дня стоять за прилавком, и я не успела вовремя заказать товар у оптовиков.

Через два дня, когда Лидочка освободилась и скучала в полупустом ларьке, пришла санэпидстанция и весело оштрафовала меня за пару дохлых мух, пару подлюг, забывшихся в любострастных объятиях прямо перед мордой комиссии на буханке хлеба. Вечером, когда я поехала сдавать выручку в банк, обнаружилась фальшивая стотысячная купюра, и весь следующий день я провела в идиотских объяснениях.

К концу недели, только я завезла товар, ночью взломали ларек. Потеряла я около двух миллионов.

В понедельник, отведя глаза в сторону, я сказала Коле и Лидочке, что с зарплатой придется пока подождать.

В среду Коля, глядя в ближайший угол, сказал, что он со мною, Анной Сергеевной, пойдет до конца, но его зовут в экспедиторы обувные торговцы, а у него самого осталось двадцать тысяч, а жене не платят зарплату, и вообще…

И тут я отрезвела. Колю я потерять не могла. Пьяница, бабник и вор, он был хорошим человеком и верным моим проводником в диких торговых лесах, без него бы я пропала, да и пер он в общем-то в пределах допустимого, согласно давнему соглашению: при, но так, чтобы в глаза не бросалось…

«Делать нечего, — подумала я. — Сила солому ломит. Надо сдаваться. Придется красть кредит», — и позвонила:

— Борис Сергеевич? Я думаю, мы все-таки сработаемся с Георгием Степановичем. Жду его завтра в девять.

Я была холодновата и решительна.

— Ну что же, Георгий Степанович, первую проверку вы выдержали. Можно работать.

С ученого все было как с гуся вода. Он слегка, но нескрываемо злорадствовал.

«Ла-адненько, — безжалостно подумала я. — Мы, между прочим, тоже учились. И не чему-нибудь, и не как-нибудь…»

— Анна Сергеевна, милая, с этого и нужно было начинать. Зачем вам нужна была лишняя головная боль?

Он еще меня «милой» поносить будет! Ну, мразь, держись!

— А что, у кого-то голова болела?

Ученый радостно посочувствовал:

— Да ведь у вас неприятности, как я слышал…

— Неприятности у меня были бы, если бы я вас не проверила. Теперь я знаю: за вами действительно стоит кое-какая сила, значит, будем с вами работать. А что вы думали, я доверюсь первому попавшемуся?

Не ожидал Георгий Степанович такой предусмотрительности. Он сразу подобострастно подобрался:

— Так вот почему вы сразу не согласились…

— Оставим болтовню, Георгий Степанович, и давайте-ка работать. Мне нужны гарантии безопасности. Дел мы с вами не имели, хотя квалификацию свою вы подтвердили. Так что мне нужны гарантии.

— Гарантии обеспечивает Борис Сергеич, — засуетился ученый и полез в затреханный «дипломат» за бумажками.

— Гарантии безопасности — это первое, — не слыша его, продолжила я. — Второе — работаем из следующей пропорции — шестьдесят процентов мне, тридцать — Нечипоренке, десять — вам. Вы не рискуете.