Наталья Ким - Mainstream

Сколько таких практиканток проходит через редакцию, и не сосчитаешь.

После Нового года его вызвал главный:

— Вот, Степан, привел тебе практикантку. Девушка, оказывается, не только пишет, но еще и рисует, — сказано было с им обоим понятным подтекстом: редакционный художник страдал запоями, а увольнять людей по таким «мелким» поводам редактор не привык. Поэтому еще один рисующий человек — как он надеялся, бесплатно рисующий — был очень кстати.

Степа сначала увидел огромный воротник из чернобурой лисы, а уже потом из меха вынырнуло тонкое подвижное лицо.

Ему показалось, что он попал под прицел: цель, расстояние до объекта, скорость…

Потом девочка слегка наклонила голову и чуть заметно улыбнулась:

— Лиза…

Поначалу редакционная публика сбегалась послушать, как они орут друг на друга, в надежде узнать интимные подробности. Но все быстро разочаровались. Пыль до потолка обычно поднималась по поводам типа: ставить материал одной широкой колонкой или двумя узкими, какой заголовок лучше (информационный или со стебаловом). Или по вообще безумному поводу: как изменить дизайн газеты. Все нормальные люди понимали, что оформление бывшей молодежки утверждено «наверху» 55 лет назад и скорее небо упадет на землю, чем в нем что-то изменится.

Степкина жена, тоже Лиза, которая работала журналисткой в другом издании, относилась к тезке предвзято только первый год, пока они не познакомились на одной из тусовок.

Когда в конторе появилась Лиза, Степина Лиза предприняла несколько безуспешных попыток «застукать» супруга за «аморалкой»: «доброжелатели», как водится, донесли, что Степа подозрительно настойчиво лоббирует интересы новенькой. Но всегда оказывалось, что Степа до полночи в полуневменяемом состоянии зависает на «леталках».

При этом он был прирожденным журналистом. Попов, по мнению Лизы, в этом отношении ему в подметки не годился. И к тому же Степа знал все, что было ей на тот момент интересно. Поэтому первое время она болталась за ним, как хвостик. Наверное, это льстило его самолюбию.

Но помимо этого выяснилось, что у двух этих людей одинаково «заточены мозги». Они могли не сходиться в мнениях по частным вопросам, но в том, что касалось видения газеты, понимали друг друга с полуслова.

Так и сложилось, что Лиза проводила со Степаном гораздо больше времени, чем его родная жена. Они даже иной раз говорили хором, особенно, если надо было уболтать на что-нибудь главреда. Поэтому, наверное, Степкина жена постоянно оговаривалась, называя Лизу Степой… Лиза пыталась с этим бороться только первые полгода, потом махнула рукой.

Принципиальный противник всяких нововведений, главный редактор Попов, со скрипом принимал начавшуюся компьютеризацию отрасли. Сам он писал шариковой ручкой и считал, что газетному художнику для полноценной работы вполне достаточно карандаша и ластика. Художник придерживался того же мнения.

Но жизнь не стояла на месте. Понадобились и компы, и ксерокс, и факс, и пейджеры, и сотовые. Всю новую технику «обкатывали» Степка с Лизой: во-первых, им было не лень, во-вторых, они могли читать инструкции на английском. Поэтому исторически сложилось, что первые ПК, факсы, модемы, радио- и сотовые телефоны обосновывались в их кабинетах. Вся новая техника сначала использовалась ими, а затем передавалась в другие отделы, с объяснениями «на какие кнопки нажимать, если что». Первый сотовый телефон Попова они отдали хозяину только после того, как по очереди наигрались с ним сами. Затирали, что очень сложная инструкция.

Степан, в принципе, был парень безотказный. Контролировал всю редакторскую электронную почту, служил «оператором факса» — в общем, тянул на себе кучу дополнительной работы, ничего не требуя взамен. Лизе всегда было за него обидно. Она периодически пыталась «вправить ему мозги», но Степка говорил, что надо быть «выше этого». Чего «этого» и зачем «выше», Лиза не понимала.

Зато понимала другое.

Она начала работать в одном кабинете с достаточно известным журналистом, который писал про криминал. Мужику было далёко за тридцать, за плечами — развод, впереди лет десять выплат по алиментам. Плюс профессиональный цинизм. Когда к нему в кабинет определили новенькую журналюшку, он даже обрадовался: будет перед кем похлестаться высоким профессионализмом. Девчонка оказалась смазливой, но с гонором: потребовала, чтобы он не курил в кабинете.

Но стоило ли вообще обращать внимание на подобные капризы? Лиза неделю вела с ним переговоры, из-за старой травмы у нее от дыма нестерпимо начинала болеть голова. Геша, так звали ее первого и последнего «сокамерника», подумал, что студенточка таким образом заигрывает, и как-то вечером попытался завалить ее на столе в кабинете.