Наталья Ким - Mainstream

К тому времени секретарша вызвала директрису с занятий, а преподаватели, чьи уроки проходили в соседних кабинетах, сами сбежались на страшные крики. Лиза с содранными руками и коленями, разбитой бровью, вся в грязи и в крови кричала про фургон, Мирту, живодера… Учителям понятно было только, что девочка попала под машину и у нее шок. Успокоить восьмилетнюю Лизу никто не мог.

Когда прибежал папа, она стала приходить в себя. Впервые увидела свои ладони с лоскутами кожи и впечатавшимися в застывшую сукровицу крошками песка и асфальта, оторванную подошву и разлезшиеся швы правого ботинка.

Теперь уже папа вызывал милицию, «скорую», потом все спрашивали ее, что за машина, какие номера… Какие номера?!

Она не помнила. Помнила петлю из стальной проволоки с деревянной ручкой, на которой тащили за шею Мирту, брезентовую рукавицу, ушанку и мерзкую харю живодера, асфальт, шины, залепленное ледяной грязью дно машины. А вот номера не помнила.

От этого она перестала спать. Сидела ночами на постели и пыталась вспомнить хоть что-нибудь, что помогло бы спасти Мирту. Или поймать ее убийцу.

Через несколько недель после того, как с Лизы сняли бинты, мама сказала, что, возможно, Мирта жива. Что, как ей кажется, она видела похожую собаку, когда проезжала в автобусе по одному из дальних заводских районов. Таких собак, как Мирта, подумала Лиза, почти нет. У нее очень редкая окраска. Значит, Мирта жива.

Но поехать тут же на поиски родители отказались. У них нашелся миллион причин, чтобы не поехать никуда на следующий день и еще через день. Тогда Лиза решила, что ждать никого не надо.

Вместо того, чтобы идти в художку, она села в автобус и отправилась искать свою собаку. Мама ничего точно не сказала, поэтому выходило, что прочесать надо частный сектор на протяжении нескольких автобусных остановок.

Лиза вышла на незнакомой остановке посреди зимы. Солнце уходило очень рано, его оранжево-красный диск висел над горизонтом в морозном мареве. Под горой лежал целый город из заводских труб. Здесь ей стало по-настоящему страшно. От холода слезились глаза, но слезы сразу замерзали на ресницах. Больше всего хотелось закричать и убежать отсюда. Лиза даже перешла на другую сторону дороги, туда, где была автобусная остановка, чтобы ехать в обратную сторону.

Только как же тогда Мирта? Лиза знала, что холода та не боится, но если она бегает здесь одна и не знает, как вернуться домой… Или, может быть, ее избили или ранили…

«Мамочка…» — прошептала Лиза и свернула в первый попавшийся переулок.

Сначала она просто шла по улице с заснеженными по крыши домами. Дым из труб поднимался вверх и, казалось, тоже застывал на морозе. От этого дома становились похожими на подвешенные к небу елочные игрушки.

Лиза начала свистеть и хлопать варежками в ладоши. Так и бродила по пустым чужим переулкам, пока окончательно не навалилась темнота.

— Не свисти, денег не будет, — перед ней стоял мальчишка в облезлой кроличьей шапке и мышастом драповом пальто на одной пуговице, без рукавиц. Лиза видела в желтом свете фонаря только его потрескавшиеся красные руки все в цыпках. — Ты хто, прынцесса?

— Вот, — Лиза еле вытащила руку из меховой рукавички. В ней был зажат свернутый в несколько раз альбомный лист с рисунком. Она специально нарисовала Мирту, чтобы можно было спрашивать прохожих, не видел ли кто такую собаку. Только прохожих до сих пор ей не попадалось. — Собаку ищу.

Из темноты появилось еще трое таких же ободранных пацанов.

— Зыко! — Они собрались в кучку, чтобы рассмотреть рисунок.

— А чё свистишь?

— Зову ее, она ученая, на свист прибегает.

— А чё такая ученая слиняла?

— Ее украли, — Лиза сняла другую рукавицу. — Этот гад.

Портрет живодера она теперь могла нарисовать с закрытыми глазами. Она рисовала его и убивала, рисовала и убивала. Иногда вся комната к утру была завалена рваной бумагой.

— А чё так сипишь? — Мальчишка вернул рисунки. Лиза не заметила, как подкатился приступ. И забыла, что ей нельзя долго быть на морозе. Воздух входил и выходил с хрипами. Дышать становилось нечем.

— Это я замерзла.

— Ну пошли, что ли в гости, чифирить. Пойдешь?

Лиза утвердительно кивнула. Она знала, что от приступа может умереть.

Родители успели уже обзвонить все морги и больницы, когда она вернулась домой. И как-то ей было все равно, что они в тот момент говорили. В конце концов, когда сказать им уже было больше нечего, Лиза спросила: