Августо Кури - Покупатели мечты

Не говоря больше ничего, Продавец Грез вышел, и мы быстро пошли за ним. Слушатели стояли какое-то время, думая обо всем, что они только что услышали. Они переваривали идеи и реакцию на них. У некоторых из них появилась изжога.

Через пару кварталов Учитель отозвал меня в сторону. Он был специалистом указывать на ошибки с глазу на глаз и хвалить при всех, и никогда наоборот. Но один раз он сказал мягко:

— Что тебя беспокоит, Юлий Цезарь?

— Учитель, ваши ученики не понимают вашего философского проекта.

— Они понимают по мере своих способностей. Почему не уважать эту меру?

— Они вас позорят и могут разрушить ваш имидж, могут разрушить проект грез. Из-за них происходит социальное брожение, люди не знают, как дать этому определение, как отличить мудреца от сумасшедшего.

Как отец, поправляющий сына, он тогда сказал мне:

— Я научился быть почитаемым и освистанным, быть любимым и ненавидимым, быть понятым и осужденным. Что бы я вынес, если бы прервал дыхание жизни? Никакая клевета не сможет вырвать у меня и кусочка моего существа, если я этого не позволю.

И, вдохновленный, высказал мне мысль, которую я пережевывал несколько дней подряд:

— Идеи являются семенами, и самая большая услуга, которую можно оказать семени, — это закопать его в землю.

Затем, глубоко вдохнув, он закончил:

— Человек без друзей — это почва без влаги, утро без росы, небо без облаков. Друзья — это не те, которые нам льстят, а те, которые срывают загадочность с нашего героизма и вскрывают нашу слабость. Интеллектуал без друзей — это книга без содержания.

Я вынужден был признать, что у меня были льстецы, но я был человеком без друзей. У меня никогда не было близких друзей, которые могли бы подставить плечо, чтобы я выплакался, или излить свои слезы на моем плече. Мое эго было велико, моя гордыня была огромной, моя заработная плата была маленькой, а солидарность со мной еще меньше. Я был человеком, насыщенным противоречиями.

Некоторые ученики искали во мне руководителя курсовых научных работ или даже магистерских или докторских. Но мы не проникали в наиболее глубокие слои нашей личности. Трое университетских студентов совершали попытку самоубийства на последнем курсе, на котором я читал лекции. У десяти учеников был кризис депрессии. У нескольких десятков студентов произошли психосоматические расстройства. Но я никогда их не постигал. Преподаватель и его ученики находились друг от друга на километровом расстоянии.

Мы не понимали ни формирования мыслей, ни мыслителей. Я был болен, формируя больных личностей для больного общества. Я притворялся, что преподавал, а они притворялись, что учились. И дипломы прилагались к нашей театральной пьесе.

Многие молодые люди следовали моде в манере одеваться, разговаривать, вести себя. Они не были независимыми. Быть отличными от группы порождало тоску. У них не было собственного стиля, ими управлял маркетинг, широко распространенный по социальной ткани. Некоторые молодые люди не только следовали моде, но и ненавидели тех, кто не вписывался в рамки близорукого мира их предрассудков. Они ненавидели проституток, гомосексуалистов, попрошаек и представителей прочих меньшинств.

Через пять дней после скандала на семинаре, посвященном лидерам будущего, произошел яркий эпизод. Учитель оставил свою группу учеников в поисках спокойного места для погружения в самого себя. Для некоторых уединение было невыносимым, для Продавца Грез это было приглашением познать самого себя и отправиться под парусами по вселенной размышления.

Около пятнадцати студентов университета старшего и среднего курсов при виде Димаса, Эдсона, Бартоломеу и Барнабе, как, впрочем, и меня, облаченных в старую одежду, залатанную, без стиля и без всякого сочетания цветов, начали насмехаться над нами. Эта группа считала бродяг социальной проблемой, которую следовало искоренять, порой даже применяя силу.

Проходя мимо нас, один из них выставил левую ногу перед Мэром, который был последним в строю. Добряк Мэр упал, как спелый плод. Мы бросились ему на помощь, но он не ушибся. Мы подумали, что это было сделано непреднамеренно. Но я, оглянувшись, увидел, как студенты смеялись над чужой бедой. Один из студентов с согласия остальных высказался:

— Вот отбросы общества!