Федор Кнорре: Покупатели

Известный советский писатель Федор Федорович Кнорре — талантливый мастер прозы. Его всегда и прежде всего отличает интерес к проблемам морально-этическим, к сложной психологии человека.

Острый сюжет, присущий большинству его произведений, помогает писателю глубоко раскрывать внутренний мир наших современников, гуманный строй их чувств и мыслей. Мягкий юмор и лиризм сочетаются в его повестях и рассказах с эмоционалгяюй напряженностью. Интересны сложные, самобытные характеры его героев и их, подчас очень непростые, судьбы и взаимоотношения.

В настоящий сборник включены произведения, дающие представление о различных периодах творчества писателя, о различных тематических его интересах. Федор Кнорре пишет и о войне, и о послевоенном периоде, и о сегодняшних днях.

Наряду с недавно опубликованными повестями «Каменный венок» и «Весенняя путевка» в этот сборник вошли также уже широко известные произведения: «Родная кровь», «Ночной звонок», «Соленый пес», «Шорох сухих листьев», «Кораблевская тетка» и другие.

Последнее время дедушка стал неважно себя чувствовать, полюбил читать медицинские статьи и загрустил. Однажды он отложил прочитанный журнал и сказал нам, что там все удивительно точно описано — он и сам замечает, как к старости становится придирчивым и раздражительным. И характер у него прежде был такой хороший, а теперь прямо на глазах портится.

— Не выдумывай глупостей, — сказала бабушка, убирая посуду после обеда. — Особенно хорошего характера у тебя никогда не было. А какой был, такой и остался, ни капельки не переменился.

Дедушка стал спорить и настаивать, что в его возрасте характер обязательно должен у человека портиться и он сам на себе это очень хорошо чувствует.

— Какой был, такой остался!

— А я тебе говорю, что сам чувствую, что портится!

Они заспорили, и в конце концов дедушка раскричался и вдруг, к нашему удивлению, даже топнул ногой. Сам он на себя тоже удивился, сейчас же затих и грустно сказал:

— Ну вот, теперь убедилась? Кто из нас оказался прав? За всю жизнь я себе такой грубости не позволил, а теперь, пожалуйста, глядите, вот до чего распустился! Ай-ай-ай!

Бабушка стала его успокаивать и доказывать, что это ничего не значит, но он безнадежно качал головой и говорил о том, как грустно, когда человек хочет быть приятным, и покладистым, и добрым, а внутри у пего что-то сидит и подзуживает раздражаться и злиться — скорее всего это холестерин…

Попозже вечером у дедушки начались боли, он не допил чаю, лег в постель и стал тихонько стонать и приговаривать, что зря он грешил на холестерин, потому что у него совсем другое, он теперь знает что и только не хочет говорить, чтобы нас не волновать, все равно в этом случае медицина бессильна.

Среди ночи боли у него очень усилились, он велел бабушке разбудить меня и принести мою табуреточку, чтоб ему было удобно гладить меня по голове, когда я буду сидеть у его постели. Он гладил меня по голове, а я старался не реветь, хотя мне было его ужасно жалко, в особенности когда он стал у нас с бабушкой просить прощения за беспокойство и за то, что он часто был нечутким эгоистом.

Он прямо у нас на глазах все слабел и добрел и улыбался, морщась от сильных болей. Наконец он сказал: «Бедные вы мои, как вы тут без меня останетесь, трудно вам будет» — таким кротким голосом, что бабушка заплакала, а я, оказывается, давно уже ревел, уткнувшись носом в простыню.

Позвать доктора он не позволил, ему хотелось побыть с нами наедине, может быть в последний раз, и он стал дарить нам свои вещи. Сначала он подарил мне свое охотничье ружье, потом запонки и так раздарил все, что у него было, даже маленькие кактусы, которые стояли на подоконнике и всегда цеплялись своими колючками, мешая открывать занавески.

Под утро он так ослабел, что задремал, и бабушка выскочила на цыпочках в коридор и попросила «неотложную помощь», чтоб она скорее приехала. Скоро «неотложная помощь» позвонила в дверь, я бросился открывать.