Эрин Стюарт - Шрамы как крылья

– Кто это сделал?

– Кензи Кинг, – отвечает Пайпер. – Вообще-то, она воспользовалась новым номером, потому что злая, но не дура, но это точно она. Вы отстраните ее? Вы должны исключить ее из школы. У нас ведь действует политика нетерпимости?

Линч просит у Асада телефон и коротко кивает мне, призывая следовать за ним.

Мы идем в молчании. Он словно даже не замечает меня, пока мы не подходим к кабинету директора. Возле него на складном стуле сидит Кензи. Они уже знают? Откуда?

Скрывая неприязнь, Кензи выдавливает из себя улыбку. Мистер Линч просит меня подождать и уходит, оставляя наедине с Кензи и ее фальшивой приветливостью.

Мне хочется наорать на нее. Крикнуть, что это она злая ведьма, а не я.

Однако вместо этого я в лучших девчоночьих традициях широко улыбаюсь ей в ответ.

Так мы и сидим с улыбками, пока из кабинета не выглядывает мистер Линч. Он кивком приглашает Кензи войти. За дверью голос Линча повышается, раздается глухой удар, словно кто-то уронил книгу на стол, и Линч выходит. Его полное лицо покраснело, на лбу вздулась вена. Он куда-то уходит, а мистер Ди приглашает в кабинет меня.

Я мельком вижу свое лицо на экране телефона Асада, который лежит на столе директора. Мистер Ди с усталым видом смотрит на меня.

– Я хочу услышать твой вариант этой истории, Ава.

Дожидаясь моего ответа, Кензи беспокойно ерзает.

– Ну, Асад первым получил это сообщение. Я знаю, что это Кензи…

– Я не о том, Ава, – обрывает меня мистер Ди, качая головой, и берет в руки телефон. – С эти мы разберемся. Кензи заверила меня, что не имеет отношения к этому розыгрышу.

Розыгрыш? Как будто она по-доброму подшутила надо мной, а не выставила мои потаенные страхи на всеобщее обозрение в месте, где мне наконец-то стало комфортно находиться.

Это уже не розыгрыш, а неприкрытая ненависть, воплотившаяся в действии.

Сложив руки на столе, мистер Ди снова обращается ко мне:

– Мы говорим о неприятности в театральном кружке.

– О неприятности, которую ты устроила, – поясняет Кензи.

Мистер Ди пристально смотрит на меня. Кензи усмехается. Это не выяснение фактов о том, как Кензи меня травила. Это ловушка. На меня.

– Я ничего не делала, – отвечаю я.

– Не воровала собственность школы? – спрашивает мистер Ди.

– Разумеется, нет. – Я моргаю в замешательстве.

Он откидывается на спинку стула.

– А те билеты на спектакль?

Я тяжело сглатываю.

– Да, я взяла их, но…

– Я же говорила, – улыбается Кензи.

Мистер Ди качает головой.

– Ава, мы не приветствуем подобное поведение. Ни воровство, ни издевательства.

– Я ни над кем не издевалась.

Кензи снова смеется, скрывая за весельем ненависть.

– Ты уронила на меня тяжелый занавес.

Мистер Ди трет лоб, словно хотел бы оказаться подальше отсюда.

Я лезу в сумку за билетами.

– Я могу вернуть их.

Пока я ищу билеты, из моей сумки вываливаются красные туфли. Кензи хватает их.

– Это ведь мои туфли?

– Я их не брала, – виновато говорю я. – Мне дали их как талисман для удачного прослушивания.

Кензи даже не обвиняет меня. Она просто многозначительно держит туфли, словно вещественное доказательство моей вины. Я протягиваю билеты мистеру Ди, но Кензи выхватывает их буквально двумя пальцами, стараясь не задеть мою руку.

Она смотрит не на мое лицо, а чуть в сторону, совсем как мистер Ди в первый мой день здесь.

– Мистер Ди, не думаю, что она подходит для театрального кружка, – заявляет Кензи, точно меня здесь нет.

Оглушая меня цветочным парфюмом, она наклоняется и тычет в мою фотографию на телефоне.

– В конечном итоге это все только больше травмирует ее.

Кензи даже не смотрит на меня, что не мешает ей притворяться, будто она искренне заботится обо мне.

– Ты хочешь, чтобы я ушла из труппы. Это из-за того, как я выгляжу?

Я ведь не хотела играть в спектакле. Однако теперь, когда все меня увидели, а я увидела их, я хочу большего, чем полужизнь в унылой чужой спальне. Я хочу подняться на сцену и попробовать найти там прежнюю Аву, Аву-до-Пожара.

Я имею точно такое же право играть в театре, как и Кензи.

Я выпрямляюсь и смотрю ей в глаза.

– Я не уйду.

Мистер Ди со вздохом кладет телефон Асада на стол. Я не могу отделаться от мысли, что мысленно он уже закончил с расследованием. Кензи гневно смотрит на директора – похоже, она привыкла добиваться своего в этом кабинете. А мистер Ди, несомненно, привык получать большой жирный куш от семьи Кензи…