Катрин Лове - Месье и мадам Рива

— Вы мыслите очень мрачно, — вмешался мой спутник.

— Я просто отталкиваюсь от фактов, — возразила я.

— Вы говорите о том, что мы могли бы сделать, но не делаем.

— Именно. Впервые за времена нашей истории мы вышли на новый уровень. На уровень реальных возможностей. У нас есть средства. Это как с атомной бомбой. Пока ее нет, все молчат. Но когда она есть, есть и власть. Остается решить, как воспользоваться властью.

— И почему же мы не делаем того, что могли бы сделать? — перебил меня Жюст.

— Боюсь, потому что мы не лучше птиц.

— В глазах Господа?

— В наших собственных глазах, господин Рива. Мы как вороны.

— И что делает Бог?

— Полагаю, ничего. А что вы от него хотите?

— Ну, знаете!

Жюст выглядел разочарованным, поэтому я решила развить свою мысль.

— Возможно, Бог в наших глазах. В лучшем случае. Если он где-то и находится, то в наших глазах, понимаете? Если он так нам нужен, то лучшее место для него — внутри нас.

— Вы хотите сказать, что мы и есть Бог?

— Нет. Я лишь говорю, что если Бог существует, то с какой стати он должен быть более милостив, чем мы сами?

— Но мы говорим о том, кто гораздо выше и лучше нас.

— Как бы там ни было, вы и сами понимаете, что хороший отец не делает дела за своих детей. Он воспитывает их, старается раскрыть им глаза, сделать их смелыми, ответственными, добрыми. Он позволяет им жить своей жизнью, самостоятельно, — заключила я, довольная формулировкой.

Я задрожала. Не потому, что Господь наказал меня за богохульство, а потому, что холод добрался не только до моей попы, но сковал мое тело целиком.

Жюст предложил вернуться в лес, где деревья защитят нас от ветра. Пару километров мы прошли по крутому склону друг за другом в полном молчании. Наконец вырулили на довольно широкую дорогу, наполовину расчищенную от снега. Я поравнялась со своим спутником, который выглядел очень задумчивым. Я спросила, перечитывает ли он Библию. Он ответил, что не слишком часто. Он также интересовался буддизмом и даосизмом, но ему было тяжело читать священные тексты из-за обилия терминов и сложных понятий. Жюста удивляло то, до какой степени сегодня востребованы и старые, и относительно новые священные тексты. Он считал, что это явление будет набирать обороты и что это хорошо — особенно если думать об образовании детей. В масштабе человечества изучение различных священных текстов может принести замечательные плоды. Жюст вспоминал свое детство, конец тридцатых годов, и то, как никто ничем не интересовался, ничего не знал, какими в его родном сообществе все были суеверными. Жюсту казалось, что со времен его детства прошли века. Да, несколько столетий.

На этих словах я остановилась, почувствовав в интонации своего собеседника надрыв.

— Мы ничегошеньки не знали, — признался он, топча снег. — Мы не знали, как работает наш организм, мозг, мы не знали ничего ни о чем, нам не рассказывали даже о тех вещах, которые были уже известны, нас не просвещали.

— Но сегодня-то вы всё знаете?

Это был вопрос без подвоха.

— Сегодня мы столько всего знаем! И можем узнавать что-то новое каждый день. Каждый, кто хочет что-то узнавать, имеет такую возможность независимо от того, беден он или богат.

— Эта возможность лишает вас равновесия?

— Она лишает равновесия всех. Раньше все место в нашей жизни занимал Бог. Он заполнял собой пустоту незнания, а поскольку мы не знали ничего, места для Бога было сколько угодно. И мы не просили Бога объяснить нам, как устроен мир, нет! Нам это в голову не приходило, никто нас этому не учил, даже наоборот, нам это запрещалось.

— Люди предпочитали неизвестность?

— Да, неизвестность и тайну. Тайна принадлежала Богу. Тайна буквально раздавила нас, но этого было мало, а потому нас угнетали рассказами о грехах. Сперва говорили о первородном грехе, в котором мы ничего не смыслили, но который принимали как данность, как дождь и снег. Затем нас запугивали уймой других грехов — от простительных до смертных. И нас уверяли, что мы непременно совершим все эти грехи один за другим, потому что наша судьба — быть несчастными бедными грешниками.

— Я чувствую, что вы очень рассержены, — заметила я, прежде чем мы двинулись дальше.

— Напротив, я очень доволен, — ответил Жюст.

Должно быть, я скорчила забавную гримасу, потому что господин Рива расхохотался, и в глазах у него заблестели слезинки.

— Вы даже не представляете, как я доволен, — продолжил Жюст, шагая бодро, словно молодой человек.