Леон Баттиста Альберти - Книги о семье

Хотя это и не столь очевидно, как в отношении «опытного и практичного» Джанноццо [360] De familia, III 291. , роль которого несколько преувеличивается комментаторами и толкователями [361] Упомянем здесь только спорное замечание Р.-Н. Michel, Un ideal humain au XV е siecle…, cit., p. 123–124: «Джанноццо, добрый флорентийский хозяин, напоминает не только Исхомаха Ксенофонта, но занимает в книгах «О семье» […] роль Лелия или Сцеволы», etc. Отметим, тем не менее, что авторитет Джанноццо, а также внимание, оказываемое ему Лионардо и Адовардо, могут объясняться тем фактом, что он один их всех персонажей De familia (не считая Баттисты и Карло), был жив к моменту написания и распространения отдельных частей сочинения – что, разумеется, не мешает ему быть объектом искреннего уважения собеседников. , действительное значение Лионардо и его функция в диалоге и в данном акте, в частности, заслуживают несколько более подробного рассмотрения. В качестве собеседника Джанноццо, мнения которого он иногда энергично, но корректно оспаривает [362] Cf. la discussion in utramquepartem du probleme des «honneurs», ou de l’engagement politique personnel et de ses retombees, dans De familia, III 810– 1029. , роль Лионардо заключается в том, чтобы обеспечить плавное течение разговора, а также уточнять и дополнять суждения, продиктованные опытом его старшего родственника. Эта двойная роль имеет, несомненно, первостепенную важность. Помимо прочего, обе функции достаточно отчетливо напоминают методы вопрошания настоящего Сократа, если не его майевтику и его речи. Итак, переключая внимание Джанноццо с одного сюжета на другой или предлагая ему переходить к новым темам, Лионардо направляет беседу к назначенной цели.

Иногда Лионардо уточняет и упорядочивает высказывания Джанноццо.

Сам топос импровизированной беседы, который широко представлен в De familia и почти тождествен жанру ragionare domestico , приобретает в этом контексте иное значение, восходящее к функции princeps orationis /ведущего/, фактически выполняемую Лионардо.

Впрочем, Лионардо с самого начала обнаруживает невольную приблизительность, если не ошибочность некоторых суждений Джанноццо и побуждает собеседника к их уточнениию и углублению.

В первом акте книги III, более коротком, а также в первом акте книги IV сопоставление опыта с «философией» усложняется и обогащается благодаря одновременному присутствию нескольких собеседников, являющихся сторонниками сразу обоих лагерей, как Адовардо и Риччардо, или делающих высказывания в пользу первого из них, хотя и достаточно противоречивые. Это относится к Джанноццо, Пьеро и Буто.

Когда в ходе вежливого, но иногда весьма оживленного обмена мнениями собеседники приходят к соглашению, оно наступает после углубления дискуссии, как показывают новые выводы Джанноццо в конце третьей книги относительно сравнительной важности денег и недвижимости с точки зрения вложений и семейного хозяйства [363] Cp. De familia, III 3356 ss. в частности. . Однако новый акт вносит все новые элементы, которые оказывают влияние на ход дискуссии и к обсуждению которых подключаются разные собеседники.

В первом акте книги De amicitia речь Пьеро подтверждает, что опыт и знания Джанноццо, при всей их полезности, недостаточны для защиты от ударов судьбы: именно следуя почерпнутым из них принципам, о которых его двоюродный брат говорит Лионардо в книге III, сам он, находясь в изгнании, оказался «без всякой помощи и семейных средств» [364] De familia, IV 70. . Временно разрешившись благодаря единственному замечанию Риччардо [365] Ср. ibid., 158–216. , объединившему две точки зрения на составные части дружбы в новом синтезе и дополнившему их, конфликт Адовардо и Лионардо по поводу сравнительной важности добродетели и денег для дружбы предвосхищает их дальнейшие рассуждения и подробный разговор о дружбе в последнем акте De familia . Однако, как показывает обмен мнениями по второстепенной теме охоты между Пьеро и Джанноццо, окончательное согласование точек зрения невозможно, поскольку опыт и доводы одних собеседников радикально противостоят другим, и идейный спор теряет динамику.

В целом, в книгах De familia присутствует совокупность приемов и форм античного диалога, которая позволяет беседе развиваться с учетом множества индивидуальных мнений и точек зрения, часто прямо противоположных. Весьма продолжительная oratio perpetua Лионардо, занимающая большую часть второй книги, а также другие последовательные выступления, более сжатые, сменяются диалектическими рассуждениями ( disputationes in utramque partem), a те, в свою очередь, – настоящими разговорами, которые местами напоминают платоновский диалог.