Юрий Клименченко - Открытое море

— Это почему же?

— Ну, знаешь… потому… — я замялся.

— Говори, говори, не бойся.

— Во-первых, ты девочка, во-вторых, я думал, что ты на меня сердишься… вообще…

Таня нахмурилась:

— Так. Девочка? Значит, по-твоему девочка не понимает, что такое дружба, товарищество? Не стоило мне возвращаться, если у тебя такое мнение.

— Нет, Таня, теперь я вижу, что это не так. Скажи, у вас в Саратове много яхт? — переменил я неприятную тему разговора.

— Швертботов много. Больших яхт нет. А нам на реке больших и не надо.

— На реке проще плавать, чем на море. Знаешь, в какие мы штормы попадали в заливе… Но яхтой ты хорошо управляешь. Привыкнешь к морю.

— Конечно, привыкну. Ты вот лучше скажи, что будем сейчас делать?

— Придется ждать катер из клуба. Юрка наверное там доложит. Тебе не холодно?

— Немножко холодно. Ничего.

— Завернись в запасной кливер. Он сухой. Может быть, нам долго так сидеть придется.

Я накинул Тане на плечи запасной парус. Теперь я считал своим долгом заботиться о ней.

— Таня, а Юрка-то сейчас наверное выигрывает гонку?

К моему удивлению, она отнеслась к моим словам равнодушно:

— Ничего, пусть. Главное нам «Пигмея» столкнуть без посторонней помощи.

Но я не мог примириться с Юркиной изменой. Нечего сказать, хорош. Видел, что я терплю бедствие, и прошел мимо. Я ему еще это припомню.

Танин радостный возглас прервал мои размышления о Юрке.

— Смотри-ка! — крикнула она, показывая в направлении клуба. — А ты-то ругал его.

Из-за поворота показался «Ершик». Он быстро приближался к нам.

Юрка стоял в кокпите и кричал:

— Что, не можете сняться с мели? Сейчас подойду — столкнем.

Когда он ошвартовался, я ехидно спросил:

— Получил призовой кубок и решил нас облагодетельствовать? Совесть заела?

Юрка смутился:

— Да что ты, в самом деле? Я и до второго колена не дошел. Подумал, подумал и решил — с кем же я гоняться буду, сам с собой, что ли? Скучно стало, я и вернулся.

— Правильно. Лучше поздно, чем никогда. Давай-ка снимай свои «лебединые штаны» и помогай нам, — ворчал я, но в душе был доволен, что и Юрка вернулся к нам. В конце концов, он не оказался хуже Тани. Не оставил меня в беде. Теперь обойдемся без катера. Все трое мы снова полезли в воду. Помощь третьего человека оказалась существенной. «Пигмей» сдвинулся с места, и вскоре мой ботик уже плавал.

— Всё в порядке. Пошли, — заявил Юрка, прыгая в кокпит «Ершика». — А холодно всё же.

— Спасибо, ребята, — с чувством проговорил я, натягивая на мокрые трусы свой клеш.

— Не за что, — вежливо откликнулась Таня.

— Пусть Таня идет вперед. Это будет по справедливости, — благородно предложил Юрка.

Наверное, он опять хотел произвести хорошее впечатление.

— Вот еще. Чего это я как дурочка одна приду. Придем все вместе.

В клубе нас встретил рассерженный Белов.

— Где вы пропали? Я уж хотел катер за вами посылать. По времени вы все проиграли.

— Мы, Александр Александрович, «Пигмея» с мели снимали. Крепко выскочил на Кошкину косу, — хмуро сказал я.

Начальник клуба кивнул головой:

— Что ж поделаешь, если так. Завтра после мастеров гоняться будете. Повторно… Только больше на мель не садиться.

Мы поставили наши ботики к бонам. Таня пошла переодеваться. Мы с Юркой сидели на скамейке и поджидали ее.

— Вот так оно и бывает, — неожиданно сказал Юрка. — Я был всё-таки прав. Хорошая девочка. Боевая, а?

— Хорошая. Молодец. Очень даже хорошая, — добавил я, вспоминая о том, как лихо Таня помогала снимать с мели «Пигмея», какие у нее яркие красивые глаза и как мило уложены косы.

— Очень? Тебе же она не нравилась? — ревниво спросил Юрка.

— Я не думал, что она такая…

Вышла Таня — в синей юбке и белой кофточке.

— Ну что, мальчики? Домой?

— Домой.

Когда мы втроем, Таня посредине, а мы с Юркой по бокам, шли по Крестовскому проспекту, наступили сумерки. Ветер затих совсем, и деревья стояли неподвижно, ярко очерченные на темносинем фоне неба.

Говорить не хотелось. Юрка мурлыкал песенку. Нам было хорошо.

Капитан большого товаро-пассажирского парохода «Метеор» Джемс Томас Лейн, по прозвищу «Бэби», считался хорошим парнем. Он никогда не отказывал в выпивке желающим опрокинуть стаканчик на чужой счет, щедро платил за мелкие услуги и абсолютно не интересовался политикой.