Юрий Клименченко - Корабль идет дальше

В действительности все было не так, как я написал в одной из своих книг. Мама настаивала, чтобы после школы я поступил в институт и получил высшее образование. Где угодно. Хоть в ветеринарном. Она считала, что каждый человек должен иметь высшее образование. Я же с детства стремился в море и все каникулы проводил в яхт-клубе.

Шел 1927 год. Высших мореходных училищ тогда не существовало, и задача стать капитаном и одновременно получить диплом инженера была неразрешима.

— Ты должен поступить в вуз, — твердила мама. — Тогда я буду спокойна. Кончишь — можешь делать что хочешь.

Я любил мать и не хотел огорчать ее. Выбрал кораблестроительный факультет Политехнического института. «Буду строить корабли, — думалось мне, — и ходить в море на испытания. А там увидим».

Конкурс был большой. Десять человек на место. Я позорно срезался на первом же экзамене по обществоведению и не очень жалел об этом. А вот мама расстроилась.

— Год пропал, — сетовала она. — Все перезабудешь к следующим экзаменам. Надо заниматься, заниматься и заниматься.

Мама преподавала русский язык в школе, отец умер несколько лет назад. Жилось нам трудно, и потому предложение заниматься и сидеть на маминой шее мне не подходило.

— Пойду работать, а на будущий год в Мореходку, — решительно сказал я.

В Ленинграде, — впрочем, как и по всей стране в те годы, — была безработица. С большим трудом удалось мне устроиться чернорабочим в строительную контору. Каждое утро, одетый в комбинезон и грубые ботинки, я отправлялся на работу. Мы сносили какой-то круглый рынок, расположенный за Академией наук.

Целый день я складывал в кучи битый кирпич, помогал разбирать деревянные полы, грузил мусором телеги. Работа была неинтересная, душа к ней не лежала. Я стремился в море. Но как осуществить мечту? Я приставал ко всем знакомым с одной и той же просьбой: «Не можете ли устроить меня в Совторгфлот? Кем угодно. Может быть, найдете там какие-нибудь связи?» Связей ни у кого не было.

Я пытался пробиться сам. Несколько раз ходил в отдел кадров пароходства, простаивал в очередях, разговаривал с начальником и всегда слышал безжалостный ответ:

— Только через Биржу труда. Так принять не можем.

Ходил я и на Биржу. Правдами и неправдами хотел встать на учет, получить «Памятку безработного»— так называлась регистрационная книжка, — но тоже безуспешно. На Биржу труда меня не принимали, как не члена профсоюза, а в союз можно было вступить только имея рабочий стаж. Круг замыкался. Положение казалось безвыходным. И вдруг блеснула надежда.