Седжал Бадани - След сломанного крыла

— Что будешь пить? — спрашивает бармен, когда я усаживаюсь на стул у бара. У него не хватает переднего зуба, а под ногтями видна грязь.

— Порцию виски, пожалуйста, — говорю я, вынимая кредитную карту. Я оглядываю помещение, глаза постепенно привыкают к темноте. Дешевые занавески позволяют проникнуть сюда лишь тоненькому лучику солнца. Сегодня в Сан-Франциско редкий солнечный день. Туман, который обычно накрывает город, рассеялся несколько часов назад.

Бармен ставит передо мной рюмку виски и бутылку. Я выпиваю янтарную жидкость одним глотком, наслаждаясь тем, как она обжигает горло. Я наливаю себе еще, и тяжесть у меня в желудке ослабевает. Моя рука дрожит — та самая рука, за которую меня держал Дэвид, когда мы целовались. Я тру ее, стараясь стереть след его прикосновения.

— Похоже, ты здесь в первый раз? — говорит мужчина, сидящий слева от меня.

Мой первый порыв — сказать ему то, что я обычно говорю в таких случаях: что он меня не интересует и черта с два ему удастся переспать со мной. Но сейчас, после разговора с Дэвидом, мои рефлексы притупились.

— В первый раз.

— Меня зовут Крис, — мужчина подсаживается поближе. В тусклом свете я вижу, что он одет в рабочую робу. — Я буду пить то же, что и она, — говорит он бармену. — Ты кто?

— Никто, — отвечаю я, опустошая еще одну рюмку.

— Приятно познакомиться с тобой, Никто, — он проглатывает свою порцию. — Ты живешь поблизости?

— Нет, — я закрываю глаза и слышу голос Дэвида, чувствую его прикосновение. Впервые другой мужчина вытеснил образ отца из моей головы. — А ты?

— Я живу тут, вниз по улице. Я прямо с работы, — он указывает на каску, лежащую на стуле рядом с ним. Значит, строитель. — Рановато для того, чтобы столько пить, а? — спрашивает он, кивая на мою бутылку. — Что-то случилось?

— Мы что, собираемся делиться печальными историями? — спрашиваю я, встретив его взгляд.

— Вовсе нет, — отвечает он. — Можно просто поговорить.

— Я не лучший собеседник, — говорю я, думая о часах, проведенных в беседах с Дэвидом. На меня наплывают мысли о нем, и я ненавижу себя за это. Внизу живота опять покалывает, словно кто-то водит бритвой по моему телу, готовясь пустить кровь. Меня мутит от выпитого на пустой желудок спиртного. Я вспоминаю, что снова забыла поесть. Я оглядываюсь в поисках чего-то, но сама не знаю, чего именно.

— С тобой все в порядке? — спрашивает Крис, прерывая течение моих мыслей.

— У тебя дома есть порнуха? — спрашиваю я. Я закрываю глаза, стараясь припомнить несколько рассказов, которые недавно прочла.

— Это что, шутка?

— Мне нужен такой фильм… — я замолкаю, не в состоянии выговорить слова вслух. Я напугана, так сильно напугана, но мне негде спрятаться. — Такой, где бьют женщин.

— Нет, — я вижу в его глазах то, что всегда видела в глазах отца, — отвращение. — У меня ничего такого нет.

— Ну и ладно.

Я вылезаю из-за стойки и иду к своей машине. Свернувшись на заднем сиденье, как ребенок, я наконец даю волю слезам. Рыдания сотрясают меня до тех пор, пока передо мной не остается только лицо отца.

Из-за всех происшествий им редко удается собраться вместе в эти дни. Рани хочется устроить праздник, но она не может, потому что у них нет повода для радости. Триша разделила свой дом на участки и показала каждой сестре, что ей нужно делать. Сегодня она целый день упаковывает вещи, а потом распланирует переезд.

— Коробки вон там, — говорит Триша, указывая на штабель из картонок, — а упаковочная лента здесь, — она одета в спортивные брюки и футболку, волосы завязаны в «конский хвост». Рани она кажется девочкой-подростком, которая пытается сойти за взрослую женщину. — Давайте начнем, — говорит Триша, хлопая в ладоши.

— Что мы должны упаковать? — спрашивает Соня, одетая так же, как сестра. Она упирает руки в бока и оглядывается по сторонам. — Как мы отличим, что принадлежит Эрику, а что тебе?

— На всем есть наклейки, — произносит Марин, вытаскивая стопку книг из книжного шкафа. На каждой из них — стикер с именем Триши. — Буквально на всем.

— Нет смысла усложнять себе работу, — похоже, Триша защищается от невысказанных упреков. — Кроме того, я не хотела бы забрать хоть что-то из вещей Эрика.

При упоминании имени мужа губы ее вытягиваются в тонкую линию, а лицо каменеет.

— Хорошо бы поскорее закончить.

Триша позвонила Рани несколько дней назад, чтобы рассказать о разводе. Шокированная Рани потребовала объяснений, но Триша коротко ответила, что так будет лучше. Она спросила, не сможет ли мать помочь ей упаковать вещи. Рани не только согласилась, но и позвала Марин и Соню.