Рафаэль Альберти - Война начиналась в Испании

Мой голос так часто перекликался с вами,
и рядом с вами тень моя отдыхала,
мы утром так часто вместе смотрели в небо,
и смерти в глаза мы тоже вместе смотрели,
мы так сроднились, что в кровь мою вы проникли,
я приютил вас под крышей воспоминаний
и потому зову вас не просто братья —
вы часть меня и в теле моем живете.

По плоти моей вы как по земле бродили,
искали счастья — его обрели в свободе,
которой наша любовь отдана без остатка;
одни и те же цветы мы мяли ногами —

и вот теперь расстаемся: Испания наша
прощается с вами, достойные, твердые люди,
умевшие кровью горячей зажечь свое сердце, —
что тягостнее могло уготовить время?

Сегодня разум властью своей отлучает
от жизни то, что только мечте доступно
и недоступно сытой, здоровой мысли,
но знайте — мечту ничто превзойти не может
и, как вода, испаряясь, стремится к туче,
пылающей страстью в темно-синих глубинах,
несущей боль по ступеням горячих молний,
так наша мечта станет высшим разумом жизни.

Тогда вы вернетесь, и всю Европу затопит
Испания наша — ее далекие звезды
усеют мирное небо над головою,
могилы героев вечностью озаряя.

Они под землей, а мы на земле все вместе,
мы, кого смерть еще только готовит в жертву,
чтоб в дар войне принести. Мы должны быть вместе,
мертвые пусть остаются рядом с живыми.

Пусть в сердце вашем не блекнут эти пейзажи,
вы любовались ими, их защищая,
и нет оливы цветущей или граната,
спасенных вами, которые вас не помнят.

Вы рядом со мной, во мне, вы кровью струитесь
под хрупкими сводами мной обжитого тела,
поверьте — сегодня каждый испанец скажет
вам те же слова, когда вы пройдете рядом.

К тебе не дотянуться.

К тебе не дотянуться —
тебя уносят ветры
в далекие пространства,
что и во сне не снились.

К тебе не дотянуться
от темного окна,
где умирают тени;
к тебе не дотянуться.

Простерлись мои руки,
и голос мой несется,
ища тебя по миру,
и не встречая.

Простерлись мои руки,
но не дано коснуться
им очертаний тела,
его щемящей боли.

К тебе не дотянуться.

К тебе не дотянуться,
тебя зовут напрасно,
ты сам себя не сыщешь;
во тьме неразличимо
мерцанье твоей плоти.

К тебе не дотянуться.

Взгляни, взгляни на землю,
взгляни на эти скалы,
где скорбь и человечность
обнажены, забыты.

Взгляни, взгляни на розы:
среди позорной бойни
облик эфемерный
нетронут, юн и строен,

хоть лепестки их знают,
что смолкли твои песни,
и на песке видали
поутру капли крови.

Взгляни, взгляни на землю,
на тот пустынный берег,
где мы детьми искали
жемчужную ракушку.

Тебя, как дети, ищем
на берегу пустынном,
в молчанье бессердечном
пустой и темной ночи.

Взгляни, взгляни на землю.

К тебе не дотянуться,
рукой хватаю пену:
то разлилась волною
приливной весть о смерти.

К тебе не дотянуться.
Взгляни, взгляни на землю.

Нет, мне не дотянуться.
Устав блуждать в пространствах,
глаза мои слабеют,
а с ними — и надежда.

И вновь, и вновь я слышу: уход твой возвещают
и ни на миг не смолкнут, дабы тебя познать.
Иль ветер наших судеб, как человек, капризен?
Чье тело он уносит? И где же, где ты сам?

Под жесткой шкурой ветра, терзаемой войною,
в округлых очертаньях печально-тихих слез,
из лилий славословья венок тебе сплетают
те, кто тебя не видел и рук твоих не знал.

В морских просторах, знаю, бывал твой компас верен,
и курс держал корабль на светлый горизонт,
туда, где занимались прекраснейшие зори,
где были хлеб и уголь, добытые трудом.

Сейчас смотрю на землю: такой не знала боли
она, когда целили ее твои шаги.
Но ты ушел, и лоно земли исходит кровью.
И чередой страдальцев — деревья вдоль дорог.

Какие же пространства сегодня видишь сердцем?
Я соков твоей жизни изведал тайный вкус.
Взгляни: сегодня реки текут твоею болью.
Хотел бы, но не в силах я здесь найти тебя.