Анри Волохонский - Роман-покойничек

— Не может быть, чтобы тайна где-нибудь да не обнаруживалась. Сокрытие ее огромных размеров не могло не возникнуть в психике власти как комплекс вины, Эдипов комплекс, комплекс неполноценности. Отсюда страхи, жестокость, медлительность и оговорки. Из-за того, что пришлось выработать два языка — для внутреннего употребления и для наружного, как латынь. Получилось, что целая власть ведет себя как один неврастеник, непрерывно себя ощупывающий, почесывающийся, виновато поглядывающий, трусливый и нехороший. Чтобы успокоить нечистую совесть, он пытается что-то напевать, но в песнях-то более всего и пролетает. Песня как жанр — в отличие от романа, драмы, масляной живописи, научной статьи, круглой скульптуры и киносценария требует хоть малой распущенности. Ее, ведь, петь приходится. Петь. Произносить горлом под музыку. Сейчас я спою популярнейшую песню тридцатых годов: «Москва Майская» и дам ее разбор как проявления подсознательного в сфере песни. Ладья скользит над бездной. Внимание. Москва Майская. Лики чудищ таращат небывалые очи из чернеющего мрака. Слышатся первые трели нежнейшей мелодии:

Вот мы и проболтались. Сами знаете, чем в наши годы стены красят.

Далее:

Опять упущение. Окна надо всегда закрывать как можно плотнее. Тогда никто никаких криков не услышит — а то что это такое, и что скажут иностранные корреспонденты. Наконец — в третьем куплете:

Тоже оговорочка на славу. Умри — лучше не скажешь. Перл и яхонт.

Могу спеть другую песню:

Видите — аналогичная гамма

— та же подсознательная структура — любимая, знакомая. Пою сельскохозяйственную песню:

и — чтобы сделать еле заметный акцент лирически добавляю:

потому что

что хорошо знают даже мои самые юные сограждане, от имени которых объявляю:

Люди молодые — конечно, найдут. Ищущие обрящут. А вот с военным поколением хуже. Они все спрашивают, спрашивают:

А чего спрашивать? Ищите ответа у песни. Или у девушки…

Он некоторое время ходит, моргает глазами, а ты потом ищи-свищи друзей-однополчан-боевых-спутников.

А вот прекрасное инфернальное пророчество:

А вот еще одно — не лучше и не хуже:

тогда максимальный срок составит ровно шестьдесят лет. Шотландская застольная…

Ведекин явно перебирал и хватал лишнего. До чего, однако, служба довела человека.

Еще более удивило меня, когда из-под могущественного носа Вукуба Кахишева — того мистика, на котором был оборван «Список Кораблей» в третьей главе — тоже донеслось комментирующее бормотание на предмет «Москвы Майской». Но здесь все было глубоко, таинственно, благопристойно. Никакого схизиса, никаких трещин в интеллекте. Выручала штейнерианская психотехника, хотя бы под влиянием крупных доз насильственно выпитого. Но никакая медитационная тренировка не могла сдержать давления лексической банальности, которая со всей энергией винного пара лезла понемногу сквозь мягкоязычный клапан Вукубова клюва.

Красит.

Аврора, то есть Утренняя Заря, в восхождении ее заставляет вспомнить изначально зрелое Красное Солнышко, действие имени которого пропитывает десять последующих веков. Ибо нынешняя новая эра началась движением вспять к заре от полудня, к заре, утвердившейся именем на борту трехтрубного корабля, противопоставившего себя Зимнему — то есть уже потустороннему Дворцу истекавшей кровью династии. Аврора-Утренняя Заря в восхождении ея. Если прочитать имя Ея Духа в семитическом направлении, получится его истинное имя Нин-Эль имя Бога Зари, знаменитого мужа Семирамиды, сулившего настроить висячих садов новоизбранному народу. И прежняя Северная — ныне потусторонняя — Столица приняла его имя — имя тождественное имени Ниневии, городу Львов, северных ассирийских владык. Это раскрывает собственное имя днесь южной столицы единое южному имени Ассиро-Вавилонской державы. Москва — это Вавилон. Столп цивилизации и вершина пяти морей.