Богумир Полах - Возвращение Иржи Скалы

— Ах, подлюги! — говорят беднячки и жены местных рабочих, видя все это. — Будь у нас что жрать, мы бы сами дали этим отощавшим от недоедания.

Чем ближе к концу войны, тем чаще в рабочих бараках по ночам светятся окошки. Батя приехал! Рваный, обросший, иной раз даже с винтовкой. «Молчок, понятно?» — приказывает мать изумленным ребятишкам, когда на рассвете отец со своей винтовкой уходит в туманную мглу. «Зеленых» становится все больше. Сперва это только рабочие с кирпичного, потом среди них появляются и мужики. Ведь они служили в одном полку, пример заразителен. С кулацких дворов по ночам исчезают поросята, а иной раз целый теленок.

— Господи боже, а я-то его так откормила! — причитает жена сельского богатея. — За такого боровка можно было выменять целое приданое для дочки! Фильдекосовые гарнитуры, стеганое одеяло!

Тощая жена рабочего подмигивает худенькой беднячке. Возможно, кто-то из них лакомился прошлой ночью свининой. Но больше всего они радуются тому, что кулачка волей-неволей должна помалкивать о пропаже боровка. Во-первых, потому что она утаила его от регистрации, а во-вторых, потому что с «зелеными» шутки плохи.

И вот наступило двадцать восьмое октября [3] 28 октября 1918 года — день провозглашения буржуазной Чехословацкой республики. . Развеваются флаги и ленты — свобода! Мужчины возвращаются с фронта, выходят из лесов. Глаза сверкают, вид одичалый. А господа на селе и в городе стали вдруг приветливыми и улыбчивыми…

Два года борются рабочие кирпичного завода за прибавку, угрожая бросить работу. Крестьяне уважают их за смелую борьбу, за упорство и отвагу. На эту скудную прибавку немного купишь, но рабочие — молодцы, умеют добиваться своего.

Осень 1920 года. Два года надеялись безземельные крестьяне, что получат хоть полоску земли от помещичьих угодий, два года боролись рабочие кирпичного за жалкую прибавку. И вот дело приняло серьезный оборот: крепкие рабочие руки снова взялись за винтовку, и снова сельские бедняки глядят на них с завистливым уважением, как тогда, когда рабочие первыми начали убегать с фронта. И они, бедняки, охотно стали бы плечом к плечу с рабочими… кабы не набожные жены, кабы не духовный пастырь с предостерегающе поднятым перстом. Впрочем, рабочие и сами говорят, что это, мол, только их, пролетариев, дело…

И вдруг однажды ночью пришел конец всему. Солдаты, полиция, наручники, тюрьма. Рабочие домики осиротели, в глазах бедняков снова одна покорность. Да, идти против господ — безнадежное дело.

Стало еще хуже, чем до войны. Жены арестованных рабочих не покладая рук работают на адвоката, бедняки — на кулаков. Хочешь — работай, не хочешь — проваливай, найдется десяток других. Нынче не военное время, за большевиков взялись как следует — и за своих, и за тех, что в России.

Адвокат из города всячески старается вызволить из тюрьмы хоть нескольких рабочих — ему нужны десятники на стройку. Теперь, когда человек может быть уверен в сохранности своего имущества, надо строить. Вот один зажиточный сосед строит новый амбар, другой, побогаче, — целый дом. Средства есть — пока он был на войне, его старуха хорошо хозяйничала, даже рояль приволокла в избу.

Иржи Скала и Лойзик Батиста помнят это время. Лет шести-семи они шлепали по лужам на дворе завода, который тогда не работал: рабочие были в армии. А когда Иржи и Лойзе было по десять лет, завод стоял снова, потому что рабочие сидели в тюрьме.

— Слушай-ка, — говорит Лойзик, очнувшись от раздумья, когда они, миновав ольшаник, вышли к заводу. — Все это должно быть нашим. — И он широким жестом показывает на площадку, где кишат десятки людей. Впереди выгружают глину на низкие деревянные помосты, месят ее босыми ногами и вручную формуют кирпич. Сзади грохочут машины и мелькают лопаты — там механизированное производство.

— Как это? — поднимает взгляд Иржи.

— А так, чтобы хозяевами были те, кто тут работает, — твердо говорит Лойзик, глядя в упор на товарища.

Тот уже не расспрашивает, он понял. Речь идет о том, чтобы не повторился двадцатый год.

Сначала все было ясно: на завод назначили народного управляющего, потому что прежний владелец завода, тот самый адвокат, оказался коллаборационистом. Но у него нашлись влиятельные связи среди коллаборационистов покрупнее, которые вовремя ловко перестроились. Они прилагают все усилия, чтобы выручить «пострадавшего». Победить на выборах, засесть в правительстве и через два года повторить двадцатый год — такова их цель.