Александр Сегень - Тридцать три удовольствия

— Это был никакой не прибор, — выпучив глаза и не понимая, о чем я веду речь, промычал Ардалион Иванович. — Это была обыкновенная фигнюшка — нажимаешь на нее пальцем и она некоторое время светится зеленым пятном. Там какой-то состав, он реагирует на человеческое прикосновение.

— Даже если так, — не унимался я. — Ты обозначил его как прибор для ловли Бастшери, и Бастшери приняла это условие игры.

— Ты это серьезно? — задумался главнокомандующий. — Надо еще выпить. В твоих словах сквозит что-то.

— Сквозит, говоришь? Закрыть форточку?

— Выпьем за тебя, Мамоша! — предложил Игорь. — В том, что ты говоришь, действительно… — Он щелкнул пальцами и опрокинул рюмку.

— Зря только ты, Ардалион, писателя этого подключил, которого Карандашом в детстве звали. Он ведь, чего доброго, роман про нас напишет и даже бутылку не поставит. Кстати, сколько ты ему заплатил за участие в игре?

— Нисколько. Мировой мужик. Так загорелся, что никаких денег не захотел брать, а я ему десять долларов предлагал.

— Всего-то? Он так хорошо сыграл роль, что можно было бы все тридцать заплатить.

Нижняя губа Ардалиона Ивановича вытянулась еще больше. Он предложил немедленно идти к Карандашу и пить за его здоровье. Отговаривать его от чего-либо в такие минуты всегда было бесполезным занятием. Мы двинулись на поиски новых собутыльников. Через полчаса большая компания, угощаемая Ардалионом Ивановичем, сидела в баре гостиницы и потребляла спиртные напитки. В последнем выплеске жизненной энергии он выбежал на площадь перед гостиницей и требовал, чтобы ему выдали мяч, но не дождавшись мяча успокоился, позволил взять себя под руки и отвести в номер. Покуда мы с Игорем его раздевали и укладывали, сами еле держась на ногах, он все бормотал:

— Я казак или не казак?.. Я имею право или не имею?.. Я в Египте или не в Египте?.. Самбала тутла эшек хамон марахатон… Слыхали? Я по-древнееги… Я заработал или не заработал?.. Где мой верблюд? Федор, Федор, Федор… За державу обидно…

На этой фразе Бастшери достигла его жизненных центров, и он затих, как какой-нибудь швед или австрияк.

На другой день в Александрии у нас была обширная программа экскурсий — мыс на острове Фарос, где неподалеку на одном из островов некогда стоял великий маяк Сострата Книдского, королевский замок, греко-римский музей и знаменитые александрийские катакомбы. С греко-римского музея Ардалион Иванович начал изнемогать, где-то там у выхода из музея ему удалось раздобыть спиртное, и в катакомбах уже от него весьма выразительно пахло.

После обеда, который нам устроили в роскошном ресторане «Ривьера» в восточной части города, мы наслаждались жизнью на одном из лучших александрийских пляжей «Монтаза», расположенном на территории, некогда принадлежащей королевскому дворцу. Напитки здесь на пляже «Монтаза» были представлены в достаточном количестве — среди зарослей пальм и кустарников располагался бар; и Ардалион Иванович дал себе волю расслабиться, купил бутылку виски. На купание в Средиземном море он смотрел скептически. Мы же с Игорем, равно как многие из писательской среды, охотно и много плавали, хотя и вспоминали добрым словом крымское море и море у побережья Кавказа — там вода была чище, чем у берегов Искандериэ. Наплававшись, мы с врачом Мухиным решили тоже прогуляться до бара, но ограничились пивом «Голден Стар», которое продавалось в литровых бутылках, а по вкусу ничем не отличалось от уже знакомой нам «Стеллы».

От пива сделалось еще лучше на душе и в теле. Упоительно было сидеть в удобном пластмассовом кресле, обсыхать под александрийским солнцем и потягивать золотистое египетское пиво, излюбленный напиток древних жителей Кеми. Жаль только Николки не было с нами, но ведь он получил свою долю наслаждений вчера в Луксоре в компании столь очаровательной девушки, в которую он к тому же влюблен…

Я вдруг стал волноваться за Николку, как бы что не случилось с ним.

— Ардалион, — обратился я к уже заметно охмелевшему главнокомандующему, — а не махнуть ли нам в Луксор?

— Послезавтра мы должны покинуть пределы Арабской Республики Египет, — возразил вместо Тетки врач Мухин.

— Ерунда! — рявкнул Ардалион Иванович. — Мы можем пробыть здесь сколько захотим. Если Мамонт считает, что мы должны ехать в Луксор ловить там Бастшери, мы поедем туда.

— Мне уже надоел Египет, я хочу домой, к жене и детям, — закапризничал Игорь.

— Только жалкий отщепенец и трус может хотеть к жене и детям! — отрезал Тетка и отхлебнул из горлышка виски. Голый, толстопузый и хмельной, он очень походил на Вакха. — Мы должны получить тридцать три удовольствия, а мы еще не получили и пяти!