Джеймс Джойс - Улисс (часть 3)

Кроме самого Шекспира, в шекспировских построениях Стивена заключено и немало других тем. Крупнейшие из них две: отец и сын; женщина и измена. Когда Шекспир стал Отцом, остается очень личный вопрос: а что же Гамлет, то бишь Стивен, то бишь сам автор Джеймс Джойс в молодости? Вольно или невольно, тема решается автором в духе христианского тринитарного богословия, так что естественно в ней возникает и его язык. В центре Отец, он же и Творец (ибо Шекспир), он же, тем самым, и носитель, держатель начал сути и смысла. Сын же - под вопросом, ему надо найти себя, свою суть, что, стало быть, значит - найти Отца (тема, заявленная в романе сразу). Но никакого видимого отца не обнаруживается, отец по плоти "юридическая фикция", "необходимое зло", он попросту не при чем, когда речь о сути. Как быть? И спасительным ключом оказывается богословское понятие единосущия, которое постоянно в уме у Стивена с первых страниц романа. В силу него Сын не отличен по сущности от Отца, несет ту же отцовскую сущность в себе - и, избавляясь от бесплодных поисков, обретает самостояние, суверенное достоинство. Еще дальше идет ересиарх Савеллий, уже без нужды льстящий Сыну и уверяющий, что различие Сына и Отца - вообще одна видимость и Сын - сам себе готовый отец. Стивен довольно одобрительно размышляет о нем (эп. I, 9), а Бык Маллиган непристойно пародирует его заключительным фарсом эпизода "Каждый сам себе жена". Все это вполне закрывало бы тему, будь Стивен католиком. Но он ушел из Церкви, догмат для него уже не абсолютная, а только умная и правдоподобная истина, и в итоге, в единосущие он верит-не-верит, оставаясь в Гамлетовых сомненьях.

Измена же и предательство - навязчивая тема Джойса, они ему виделись повсюду, и в романе мы находим их во всех вариациях. Бык предательски действует со Стивеном, Молли изменяет Блуму, соратники предают героического Парнелла... и много еще подобного нам встретится до конца романа. Особенную же остроту имела тема женской измены. С большим знанием дела художник как-то заметил: "Как исследование ревности, "Отелло" Шекспира далеко не полон". По его убеждению, измена - в самой природе женского, женственного начала; в самом Ewigweibliche; в каждой женщине она живет, и всего больше - в женщине истой, настоящей. Это убеждение для него не повод для осуждений: тут - факт природы, не подлежащий моральному суду, хотя и несущий страдания (подобно смерти). Но оно у него столь глубоко, что без всяких других причин он смело и радикально меняет классические представления. Он меняет образ Энн Хэтуэй, ставя в центр образа - измену. Точно так же он поступает с образом Пенелопы. Он делает предательство пружиной, двигателем сюжета обеих линий романа, и линии Улисса, и линии Телемака. У Гомера ничего этого нет, как нет и измены Энн в шекспировских матерьялах. Все основания - в личности Джеймса Джойса. И, утверждая устами Стивена, что мотив изгнания и измены - "первородный грех" Шекспира, в тысячах видов рассеянный в его мире, он рисует Шекспира по своему образу и подобию.

Шекспировское рассуждение Стивена не является научной концепцией и не стремится быть ею. Его фактическую основу составляют три источника, все не слишком академичные: 1) Георг Брандес. Вильям Шекспир. Критическое исследование. 1899; 2) Сидни Ли. Жизнь Вильяма Шекспира. 1898; 3) Фрэнк Харрис. Шекспир - человек и трагическая история его жизни. 1909. Брандес (1842-1927) - датский критик и философ, одно из главных имен в европейской литературной критике конца прошлого века. Его "Шекспир", казавшийся тогда новым словом, притязал на "художественность" и "научность", но понимал под первой натурализм, а под второй - кантианство и ницшеанство и находил в героях Шекспира "сверхчеловеков". Тогда же Лев Шестов подверг его подробной и резкой критике как "опошление" Шекспира; но, увы, книга Шестова "Шекспир и его критик Брандес" (Спб. 1898), никак не могла быть известна Джойсу. Сидни Ли - литературное имя Соломона Лейзераса (Лазаря) Ли (1859-1926), англ. литератора, писавшего, в основном, в биографическом жанре. Харрис (1856-1931) - англ. литератор и издатель газеты "Сатердей ривью", где в 1890-х годах печатал статьи, затем собранные в названную книгу. Стивен не притязает ни на логическую непогрешимость, ни на фактическую достоверность своей теории, заявляя Маги, что он и сам не верит в нее. Однако судьба художника, свои мысли о нем и его искусстве Стивену дороги и волнуют его. Речь его не теория, но и не пустая софистика: это опять - притча, как и в "Эоле". Притча о жребии художника, об искусстве и жизни в их кровной слитости, притча о Шекспире и, не в последнюю очередь, о себе.