Ричард Йейтс - Одиннадцать видов одиночества

Он подобрал свою шляпу с пола, снял пальто с вешалки, надел то и другое и подошел ко мне.

— Прощай, Маккейб, — сказал он. — И не переживай.

Пожимая ему руку, я почувствовал, как мое лицо расплывается в той же идиотской улыбке, что и у Финни, и задал глупый вопрос:

— Ты уходишь?

Он кивнул. Потом пожал руку О’Лири: «Счастливо, малыш!» — и замялся, словно раздумывая, стоит ли обменяться рукопожатиями с остальными сотрудниками. В конце концов он решил, что достаточно будет взмахнуть указательным пальцем, — и вышел на улицу.

Финни не стал терять времени и тут же в общих чертах описал сцену, которая разыгралась в кабинете у Крамма:

— Этот парень свихнулся! Он заявил Крамму: «Либо вы берете мой материал, либо я ухожу». Вы только представьте! А Крамм смотрит на него и говорит: «Уходишь, значит? Убирайся отсюда, ты уволен». Да и что он еще мог сказать?

Отвернувшись, я обнаружил, что фотоснимок жены Собела и его сыновей остался на письменном столе, под слоем прозрачной пленки. Отодрав пленку, я взял фотографию и вышел на улицу. «Эй, Собел!» — крикнул я. Он успел пройти один квартал и явно направлялся в сторону метро. Я побежал за ним и едва не сломал себе шею, поскользнувшись на заледеневшей грязи. «Эй, Собел!» Но он не услышал.

Вернувшись в контору, я взял телефонный справочник Бронкса и нашел его адрес, положил фотокарточку в конверт и отправил по почте. К сожалению, этим история не закончилась.

Днем я позвонил редактору одного отраслевого журнала для производителей скобяных изделий, до войны я сам там работал. Он сказал, что сейчас штатной вакансии нет, но скоро она может появиться и что он с удовольствием побеседует с Собелом, если тот потрудится зайти. Идея была дурацкая: платили там даже меньше, чем в «Лидере»; кроме того, это была работа для зеленых юнцов, чьи отцы хотели, чтобы их сыновья поднаторели в скобяном бизнесе, — не исключено, что Собела бы забраковали с порога, он бы и рта не успел открыть. Но мне показалось, что это лучше, чем ничего, и, едва выйдя из конторы тем вечером, я зашел в ближайшую телефонную будку и опять отыскал в справочнике номер Собела.

Мне ответил женский голос — но не тот высокий, еле слышный голосок, какой я ожидал услышать. Он был низкий и мелодичный: вот и первая из целого ряда неожиданностей.

— Миссис Собел? — спросил я, нелепо улыбаясь в телефонную трубку. — А Лион дома?

Она почти уже произнесла: «Минуточку», но передумала:

— Кто его спрашивает? Его сейчас лучше не беспокоить.

Я назвал свое имя и попытался объяснить про скобяные изделия.

— Не понимаю, — сказала она. — Что это все-таки за газета?

— Это отраслевое издание, — ответил я. — Думаю, платить будут немного, но все-таки это, скажем так, по-своему хорошее место.

— Понятно, — проговорила она. — То есть вы хотите, чтобы он пошел туда и попросился на работу? Так, что ли?

— Ну, то есть, конечно, если он захочет, — пояснил я. У меня выступил пот. Невозможно было соотнести бесплотный образ с фотографии, которую держал на письменном столе Собел, с этим невозмутимым, почти красивым голосом. — Просто я подумал, что он, возможно, захочет попробовать.

— Минуту, пожалуйста, я у него спрошу.

Она положила трубку рядом с телефоном, и мне было слышно, как они разговаривают где-то в стороне. Поначалу слов было не разобрать, но потом я услышал, как Собел сказал:

— Ладно, я поговорю с ним — поблагодарю за звонок.

А потом зазвучал ее голос, полный бескрайней нежности:

— Нет, дорогой, ну зачем это? Он не заслуживает.

— Маккейб нормальный парень, — возразил Собел.

— А вот и нет, — заявила она, — иначе ему хватило бы такта оставить тебя в покое. Позволь я сама. Ну пожалуйста. Дай я его отошью.

Вернувшись к телефону, она сказала:

— Нет, муж говорит, что такая работа его не интересует.

Потом она вежливо поблагодарила меня, попрощалась, и я стал выбираться из телефонной будки — кругом виноватый и весь вспотевший.

Все лето будущим третьеклашкам, попавшим в параллель мисс Снел, осторожно намекали, что их не ждет ничего хорошего. «Тут-то вам и достанется», — не скрывали своего злорадства дети постарше. «Тут вы и огребете. Это вам не миссис Клири , она нормальная», — миссис Клири учила другую параллель, тех, кому повезло больше. «А с этой Снел вам жизни не будет, готовьтесь». Словом, еще до начала учебного года настроение в классе было хуже некуда, и в первые недели учебы мисс Снел не особенно старалась его улучшить.