Геннадий Михайленко - Тюрьма №8

Всех, кто отправлялся дальше по этапу, направляли в камеру, находящуюся в месте, от куда невозможно связаться с другими заключенными находящимися в тюрьме. Пройдя длинными и кажется бесконечными коридорами тюрьмы вереница арестантов, подгоняемая псом и окриками конвойных, дошла до специального продола. Это место находится в подвале и практически изолированно., имеет один вход, который закрывается широкой дверью из толстого листового металла. Длинный коридор, выложенный кирпичом, трескающимся от древности, потолок в виде арки словно сжимает и сдавливает. Кажется, что эти стены видели немало страданий от начала времен. Камеры расположены по левую сторону. В конце коридора постоянно находились караульные, там размещались камеры тех кому грозила высшая мера наказания – расстрел. Этот коридор еще называли стометровкой, подразумевая что это последние сто метров, сто шагов, отделяющих от исполнения приговора приговорённых к казни осужденных. Мрачное освещение, сырость, странная вонь гнили и грозная тишина не характерная для тюрьмы, наводила на прибывших ужас. Кажется, что от сюда выход может быть только один – в преисподнюю. Тут так же было две камеры для идущих по этапу арестантов их еще называли «этапками». Камера куда привели конвойные новую партию была на шесть шконарей, размером три на три метра, со сводчатым потолком и кирпичными обузившимися стенами. С права от входа была грязная дырка в полу, отхожее место ничем не отгороженное. Рядом что-то вроде умывальника, из стены торчала труба с краном, вода из которого сливалась прямо в отхожее место. С лева была ниша, уходившая ив стену и сужавшись заканчивалась смотровой щелью, закрытой снаружи. Ниша была устроена таким образом, что из щели можно было видеть всю камеру, где бы ты не находился. На противоположной от двери стене было что-то на подобие окна, но так заварено решётками, что даже свет не поступал в камеру. Под ним лежала груда матрасов, черные от грязи и гнили они издавали невыносимый смрад. На потолке была одна лампа дневного света, от времени она уже еле светилась и освещения в камере не хватало, от чего она становилась еще мрачнее. Пол был тоже выложен кирпичом и местами покрыт чем-то вроде, битума, перемешанного с песком, то ли спрессовавшейся от вечности грязи. Шконари располагались в три рядя по два в каждом, верхний и нижний. Доски, которыми они были покрыты, были отполированы многочисленными постояльцами до блеска и были исписаны названиями типа, «здесь был Вася из Бреста, дали десть год». В камеру на шесть человек, загрузили десять. Значит спать придётся по очереди. Рассевшись по нарам и переведя дух после долгой дороги, случайные попутчики начали знакомиться. Кто-то уже раньше встречался или как говорят «ловился» на этапе или в камерах СИЗО. Если были незнакомые, кто-то из присутствовавших спрашивал, «у всех все в порядке, ничего нет невыясненного или может кто знает, чего не знают остальные?» Имелось в виду есть ли среди присутствовавших кто-то отсаженный на кругаль или пробитый т.е. из низшей тюремной касты. Обычно по этапу уже было известно кто есть, кто. Но всякое бывает. И если все в порядке, то можно было и «чифирнуть» на новом месте. Неожиданно грохот отпирающейся кормушки, небольшого окошка для подачи еды в камеру в камеру заставил всех насторожиться. Когда окошко открылось, караульный постучал по нему ключами, подзывая кого ни будь из заключенных. Никто не решался подойти к кормушке и тогда конвоир начинал громче тарабанить ключом, кто-то из арестантов поопытней говорил:

– Ну подойдите, не бойтесь, спросите, что он хочет.

Тогда кто был ближе подходил к кормушке и что бы видеть контролера, присаживался на корточки и поднимал голову в верх.

– Спирт будете? – спросил тюремный контролер.

Это было так неожиданно, что первое мгновение никто не мог проронить ни слова. Прейдя в себя после небольшого колебания, вдруг это провокация, ответили:

– Давай.

– Два бакса (два доллара).

Опять небольшая заминка. После шмонов и тюрем, зон, о таком даже и не мечтали к тому же в камере были незнакомые, запросто могли оказаться стукачами. Поэтому даже если у кого-то и были деньги, вряд ли бы он стал ими светить.

.

– Давай за сигареты, – сказал один из зеков, подошедших к кормушке.

Контролер посмотрел так словно сквозь него, мотнул головой, давая понять, что дела не будет и начал закрывать кормушку.