Горан Петрович - Поймай падающую звезду

Наверное, мы с Элвисом прилично напились, потому что мне показалось, будто я точно знаю, как выглядит этот вьюнок. Я даже чувствовала, как мелкие белые цветочки распускаются вокруг меня, по всему телу. Листочки вплетаются в мои волосы. Я даже почувствовала, как где-то в районе груди стебелек подбирается вверх к моей шее, и только вопрос времени, когда он обовьется вокруг нее и примется душить меня.

Оба мы болтались на волнах. Каждый на своем надувном матрасе. Муж прикрыл бейсболкой лицо, а руки заложил под затылок. Нас грело приятное вечернее солнце. Пляжный гул смешивался с музыкой, раздававшейся в трех прибрежных кафешках. И детский визг. И старик, который неспешно входил в море, смачивая ладонью части своего тела, как будто мгновенное погружение в воду грозило ему смертью. Кто знает, может, и так — разве я что-нибудь знаю об этом? И молодая парочка неподалеку от нас страстно обнималась в воде, так что я прямо почувствовала, как ее ноги охватывают его бедра. И как он придерживает ладонями ее задницу. Все это в одно мгновение я увидела совершенно отчетливо. И в центре всего этого лежала я, ожидая неизвестно чего.

Я точно знала, что в это мгновение сказал бы каждый из этих людей, которые уже постепенно исчезали из моей жизни.

И я знала, что смогла бы им ответить.

Вьюнок по-прежнему обвивался вокруг моей шеи и ждал.

Я опять посмотрела на мужа. Мне был знаком каждый миллиметр его тела. И не было на нем ни малейшей частицы, которая была бы мне особенно противна. Все это каким-то необъяснимым образом стало моим, навсегда. Эти волоски на ногах, этот юношеский изгиб бедер, эти ухоженные ладони, эти родинки, которые по какой-то причине не выносили поцелуев, я наизусть знала и то, что не было доступно взгляду, то, что лежало на матрасе и было скрыто плавками, знала ту твердость, которая любила прижиматься ко мне по утрам, я знала запах его дыхания, я знала, что даже в своих самых безумных фантазиях он не мог подозревать, о чем я в эту самую секунду думала.

И когда солнце наконец зашло, он замерз и снял бейсболку с глаз. Проморгался и посмотрел на меня:

— Ну что, пошли?

Я улыбнулась в ответ и кивнула.

Еще только разочек, сказала я вьюнку. Только сегодня, потерпи.

Нежно-зеленый росток — я хорошо рассмотрела его — вырос именно в это мгновение и обдал мои глаза каким-то прохладным ветерком, похоже, угрожая мне. Или именно в этот момент начало смеркаться? Не уверена…

Йован Радулович

Михайло Пантич

Горан Петрович

Драгослав Михаилович

Светлана Велмар-Янкович

Вида Огненович

Радован Бели-Маркович

Милица Мичич-Димовска

Давид Албахари

Радослав Братич

Милован Марчетич

Васа Павкович

Любица Арсич

Горяна Чирянич

Елена Ленгольд

Центр книги Рудомино

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.

Филип Вишнич (1767–1834), сербский гусляр, автор и исполнитель народных песен.

Карагеоргий (1762–1817), руководитель Первого сербского восстания против Османской империи, основатель династии Карагеоргиевичей.

Вук Караджич (1787–1864), сербский лингвист, создатель литературного сербского языка; Досифей Обрадович (1742–1811), сербский просветитель и реформатор.

Здесь речь идет об убийстве двух и ранении трех депутатов от Хорватской крестьянской партии, в том числе Степана Радича, которых 20 июня 1928 года расстрелял из револьвера в Скупщине Королевства сербов, хорватов и словенцев Пуниша Рачич, депутат от правящей Радикальной партии.

В сербской народной песне «Строительство Скадара», этого города на Бояне, ныне албанском, а в средние века — сербском, символизирует строительство или любое другое дело, которое невозможно завершить.