Роже Гар - Семья Тибо (Том 1)

Пальцы ее дрожали, когда она застегивала ремни. Из вагона она вышла последней. Быстро, испуганно осмотрелась, но не увидела глаз, взгляд которых почувствовала бы сразу. Неужели он не получил телеграмму? А может быть, издали следит за ней глазами? При этой мысли она невольно вся напряглась. И пошла следом за вереницей приезжих.

Кто-то притронулся к ее руке. Перед ней стоял Жером и несмело, но радостно смотрел на нее; шляпу он снял, склонился в полупоклоне; хоть он и осунулся и чуть-чуть ссутулился, во всем его облике, как всегда, была волнующая прелесть восточного принца. Поток пассажиров ринулся на них, и он не успел найти приветственных слов; зато он заботливо и торопливо завладел саквояжем Терезы. "Она не умерла", - мелькнуло в голове г-жи де Фонтанен, и ей стало страшно, что придется быть при ее смертном часе.

Молча дошли они до привокзальной площади. Г-н де Фонтанен знаком остановил свободный экипаж. И тут, когда она ступила на подножку, от волнения, напоминавшего ощущение счастья, у нее перехватило дыхание: она услышала голос Жерома! И пока он объяснял по-голландски кучеру, как надо ехать, она зажмурилась, на миг застыла на подножке, неподвижная, трепещущая, потом сразу открыла глаза и села в экипаж.

Он тотчас же обернулся к ней, устроившись рядом в открытой коляске. Как ей был знаком приглушенный блеск его золотисто-карих глаз; и в который раз ее жег их жаркий, сверкающий взгляд. Казалось, он вот-вот возьмет Терезу за руку, притронется к плечу; и поза так противоречила изысканной учтивости его манер, что она была шокирована, будто он позволил себе вольность, но и была взволнована, будто получила доказательство любви, на которую уже не надеялась.

Она первая нарушила молчание:

- Как себя чувствует?.. - Она запнулась, не могла выговорить имени и тотчас же добавила: - Мучается она?

- Нет, нет, - ответил он, - теперь не мучается.

Хоть она и старалась не смотреть на его лицо, но по тону поняла, что Ноэми гораздо лучше, и ей показалось, что ему несколько неловко, - позвал жену к изголовью больной любовницы. Ей стало до боли досадно. Она уже не могла постичь, что за наваждение заставило ее так поспешно примчаться сюда. Что ей тут делать, раз Ноэми выздоравливает, раз все пойдет по-старому? Она решила без промедления вернуться домой.

Жером пробормотал:

- Благодарю вас, Тереза.

Голос его звучал нежно, почтительно, робко. Она заметила, что рука Жерома, лежавшая на колене, - рука, чуть похудевшая, удлиненная, покрытая прожилками, почти незаметно дрожит, и огромная камея подрагивает на безымянном пальце. Она удержалась и не подняла голову, а все смотрела, не отводя взгляда, на руку без перчатки и уже не досадовала, что отправилась в такое путешествие. К чему уезжать? Она явилась по доброй воле, под натиском чувств, внушенных ей его мольбой; ничего плохого от этого не случится. И тотчас же, чтобы отогнать всякое желание уехать, она призвала на помощь свою веру и почувствовала, что снова укрепилась духом. Никогда еще в часы сомнений божественная сила не покидала ее надолго.

Экипаж катился по большому городу, полному воздуха, с обширными перспективами. Еще не открылись ставни магазинов, но по тротуарам уже шли на работу люди. Кучер свернул на неширокую улицу, как бы составленную из отдельных кусков мостовой, соединенных горбатыми мостиками: улица перерезала ряд параллельных каналов, окаймленных домами; плоские, высокие, узкие фасады, в большинстве своем красные, с белыми оконными рамами, отражались в почти недвижимых водах меж ветвями ив, склонившихся вдоль набережных. Г-жа де Фонтанен почувствовала, что она на чужбине.

- Как поживают дети? - осведомился Жером.

Она заметила, что он не сразу решился заговорить о них, что он взволнован и на этот раз даже не пытается скрыть свою растерянность.

- Превосходно.

- Как Даниэль?

- Он в Париже, работает. Приезжает на досуге в Мезон.

- А вы сейчас в Мезоне?

- Да.

Он умолк; вероятно, ему вспомнился парк, знакомый дом на опушке.

- А... Женни?

- Она здорова.

Он словно спрашивал ее взглядом, умолял ответить, и она добавила:

- Она очень выросла; сильно изменилась.

Веки Жерома дрогнули. Он негромко сказал, пересиливая себя, и голос у него от этого стал какой-то чужой:

- Ну конечно же! Должно быть, сильно изменилась...

Тут он снова умолк, отвернулся и вдруг, проведя рукой по лбу, глухо воскликнул:

- Ах, все это ужасно! - И без всякого перехода заявил: - Тереза, я сижу почти без денег.