Роже Гар - Жан Баруа

Гренвиль. Позвольте, сударь, позвольте... Не следует смешивать жизнь деятельную с жизнью чисто практической... (Улыбаясь.) Поверьте, что мы продолжаем мыслить и что мысли у нас достаточно возвышенные. Но они не теряются в облаках, и в этом я усматриваю несомненный прогресс. Мы их подчиняем строго определенным нуждам. Всякие бесплодные рассуждения вызывают в нас резкое чувство протеста: мы их расцениваем как трусливое отступление перед жизнью и возлагаемой ею на нас ответственностью!

Баруа. Вы заявляете о несостоятельности интеллекта!

Тийе. Не интеллекта, а интеллектуализма... {Прим. стр. 326}

Баруа. Тем хуже для вас, если вы никогда не испытывали того опьянения, какое может дать разум, абстрактное мышление...

Тийе. Мы сознательно заменили склонность к туманным размышлениям, порождавшим в человеке лишь скептицизм и пессимизм, тем чувством удовлетворения, какое приносит решение сегодняшних задач. Мы полны гордой веры в себя.

Баруа. Я это вижу. Мы тоже верили в себя!

Тийе. Но природа вашей веры была иной; ведь она не помешала тому, что вас вскоре стали терзать муки сомнения...

Баруа. Однако сомневающийся человек вовсе не стоит только на позициях отрицания, как вы полагаете! Ведь не станете же вы упрекать нас в том, что мы не нашли ключа к тайне вселенной? Исследованиями последних пятидесяти лет установлено, что многие догматические утверждения, которые в свое время считались правильными, вовсе не заключали в себе истины. А это уже шаг вперед; пусть мы еще не обнаружили истины, но зато уверенно указали, где ее не следует искать!

Гренвиль. В своих поисках вы натолкнулись на нечто непостижимое, но не сумели отвести ему достойное место в вашей жизни, увидеть в нем могущественный принцип. Вы исходили из априорного убеждения, будто неверие выше веры и вы...

Баруа. Вы просто не отдаете себе отчета в своих словах, если решаетесь говорить о наших априорных убеждениях! И это утверждаете вы, которых обманули с помощью первой же предложенной готовой теории! Вы мне напоминаете рака-отшельника, который залезает в первую встретившуюся ему пустую раковину... Именно так вы и приобщились к католицизму! И так хорошо приспособились к этой оболочке, что сейчас вам самим кажется - и вы убеждаете в этом других, - будто вы появились в ней на свет божий!

Гренвиль (улыбаясь). Наш образ действия обладает большими преимуществами... Для его оправдания достаточно сказать, что он придал нам новое мужество.

Тийе. Чтобы жить, надо чем-то руководствоваться. Главное - найти такого руководителя, который доказал свою состоятельность, и твердо его придерживаться!

Баруа (задумчиво). Мне неясно, что вам это дает...

Гренвиль. Это дает нам уверенность в своей правоте, которой вам всегда не хватало!

Баруа. Мне неясно также, что вы вносите нового или полезного. Зато мне прекрасно виден тот вред, который вы причиняете: вы намеренно смущаете умы, ослабляя и сводя на нет усилия своих предшественников и грозя задержать, без всякой пользы, осуществление их начинаний...

Гренвиль. Мы привносим свою энергию, которая сама по себе способна возродить французский дух!

Баруа (теряя терпение). Но вы все время говорите об энергии, о деятельности, о жизни, как будто вы одни получили монополию на все это! Никто другой не любил жизнь более страстно, чем я! Однако эта любовь побудила меня сделать выбор, прямо противоположный вашему: вам она внушила тоску по вере, а меня заставила бесповоротно отказаться от религии!

Продолжительное молчание.

(Устало.) Возможно, что люди не способны несколько поколений подряд прислушиваться к голосу разума...

Он останавливается. Эту фразу он произнес машинально; а сейчас он ее вдруг осознает: это - довод, который приводил ему Далье час назад... Далье!.. Неужели он, Баруа, готов сейчас с одинаковым ожесточением спорить против любых возражений, с каких бы позиций они ни делались, пусть даже с прямо противоположных?.. Неужели истина для него все так же неуловима?..

Он проводит рукой по лбу. Потом замечает юношей, весь вид которых выражает непреклонную уверенность в собственной правоте...

О нет, конечно, истина не тут, не на их стороне!

Да, все меняется. Я бы мог быть вашим отцом, и вот мы уже не понимаем друг друга: таков закон...

Он замечает их беглую улыбку, и это больно ранит его. Он окидывает их взглядом и, наконец, постигает их истинную сущность.

Однако не создавайте себе, господа, иллюзий относительно роли, которую вы играете... Вы - не что иное, как реакция. И реакция эта была настолько неизбежна, что у вас нет даже права испытывать мелкое тщеславие от сознания, будто вы ее вызвали: это всего лишь обратное движение маятника, вполне объяснимый отлив после прилива... Подождем минуту: море вопреки всему поднимается!