Оливер Голдсмит - Гражданин мира, или письма китайского философа, проживающего в Лондоне, своим друзьям на востоке

Нет, друг мой, приобщить к науке племя диких кочевников - значит обречь их на большие невзгоды, чем уготовила им Природа. Простая жизнь - вот что наиболее подходит тем, кто пребывает в первобытном состоянии.

Великий законодатель России {5}, стремясь образовать невежественных обитателей Сибири, поселил среди них несколько образованнейших европейцев. Дальнейшее показало, что этот дикий край еще не был готов принять их. Сначала их томил какой-то странный недуг, и с каждым днем они все больше менялись, и в конце концов вместо того, чтобы приобщить страну к благам цивилизации, сами усвоили тамошние нравы и одичали.

Нет, друг мой, чтобы науки приносили пользу стране, эта страна должна стать густонаселенной, а обитателям ее следует из охотников стать пастухами, а потом земледельцами. И вот когда собственность приобретет ценность и, следовательно, станет причиной несправедливости, когда затем учредят законы для охраны имущества, когда под покровительством этих законов у людей появится лишняя собственность, а с ней и роскошь, которая требует постоянного своего поддержания, вот тогда науки станут необходимы и полезны, государство не сможет без них существовать, тогда-то и следует насаждать науки, которые наставляют людей, как извлекать наибольшее удовольствие из ограниченного достояния и как избегать неумеренности.

Наука вовсе не причина роскоши, но ее следствие, и таким образом эта пагубная сила сама порождает свое противоядие. Утверждая, что роскошь влечет за собою развитие наук, мы утверждаем истину, когда же заодно с теми, кто отрицает полезность просвещения, мы утверждаем, будто науки порождают роскошь, то это ложь, вздор и нелепость.

Прощай!

Письмо LXXXIII

[Несколько предостережений, почерпнутых у современного китайского

философа.]

Лянь Чи Альтанчжи - Хингпу, через Москву.

Ты достиг возраста, сын мой, когда стремление к удовольствиям охлаждает усердие. Но не погуби погоней за ними счастье своей дальнейшей жизни. Жертвуй малыми удовольствиями в ожидании больших. Посвяти несколько лет прилежным занятиям, и тогда ты не будешь знать ни забот, ни нужды.

Однако чем рассуждать об этом самому, я лучше приведу тебе наставления, почерпнутые мной у современного китайского философа {Перевод этого отрывка можно найти также у Дю Альда, том II, folio, стр. 47 и 58. Это извлечение может хотя бы послужить свидетельством той любви к юмору, которая проявляется в сочинениях китайцев.}. "Кто обрел счастье учением, тот непременно упрочит его настойчивостью. Любовь к книгам охлаждает страсть к удовольствиям, а когда страсть эта гаснет, для поддержания жизни требуется самая малость. Ведь человека, имеющего больше необходимого, не постигают тяжкие разочарования, и он избегает всех унижений, связанных с нищетой.

В жизни, добровольно посвященной науке, есть неизъяснимая прелесть. Впервые читая хорошую книгу, я словно приобретаю нового друга, а, перечитывая ее, как будто встречаюсь со старым. Все, что случается с нами, важно оно или нет, - должно служить к нашему совершенствованию. Не только один алмаз придает блеск другому алмазу, этому служит и просто камень. Поэтому даже оскорбления и пренебрежение, высказанные нам ничтожным человеком, должны пойти нам на пользу. Его грубость заставляет меня заглянуть в собственную душу, дабы искоренить малейший недостаток, который мог быть причиной его поношений.

И все же сколь ни велики радость и польза, приносимые человеку знаниями, родителям часто стоит немалого труда заставить детей учиться. Нередко прилежание заменяется принуждением. Нерадивость же в годы ученичества лишает надежды достичь чего-либо в будущем. Стоит им оказаться перед необходимостью написать несколько строк в выражениях более изысканных, нежели обычно, перо становится для них тяжелее жернова, и они тратят десять дней на то, чтобы более или менее пристойно составить два-три периода.

Такие люди оказываются в особо неловком положении, когда в конце парадного обеда пускают блюдо с игральными костями, дабы с их помощью решить, сколько стихов должен припомнить каждый из гостей. Приходит черед неуча, и он глупо молчит. Общество забавляется его смущением, все перемигиваются и смеются над ним, а он только таращит глаза по сторонам и присоединяется к общему хохоту, даже не подозревая, что он его причина.

Не так важно читать много, как читать постоянно. От случайного чтения толку мало. А некоторые один день трудятся с необычайным усердием, а затем десять дней отдыхают. Но мудрость - большая кокетка, и за ней надобно ухаживать рьяно и упорно.