Альва Бесси - Антиамериканцы

— Не против сардин и не против итальянцев, а против фашизма. Я ненавижу фашистов, которые бомбят… Слушайте! — сказал Бен.

Все притихли, в комнате стали слышны взрывы. Завыли сирены ПВО, и электрический свет в комнате погас еще до того, как Клем успел дотянуться до выключателя.

— Может быть, нам спуститься в убежище? — нарушил общее молчание Лэнг.

— Теперь поздно, — отозвался Клем. — Уж если попадет, так попадет.

В наступившей тишине донеслись выстрелы зениток. Взрывы прекратились, и опять послышался гул самолетов, удалявшихся в сторону Средиземного моря. Затем прозвучал сигнал отбоя, и в комнате загорелся свет.

Некоторое время они сидели молча, с побледневшими лицами и, щурясь от яркого света, пристально глядели друг на друга.

— Пожалуй, мне нужно идти, — поднялась Долорес.

— Садитесь, Джоконда, и посмотрите, как мы сейчас разделаем этого типа Бена, — сказал Клем, беря ее за руку.

— А он, кажется, может прекрасно постоять за себя, — ответила Долорес. Лэнг быстро взглянул на нее, пытаясь понять, что кроется за ее словами.

— Gracias, señorita [16] Спасибо, синьорита (исп.). , - поблагодарил Бен и повернулся к Лэнгу. — А ты так и не ответил на мой вопрос.

— Какой?

— Почему «Глобу» требовались такие корреспонденции о забастовке моряков, какие я не мог писать.

— Ах, это! Ну, всяко бывает. А почему бы и нет? Издательствами часто владеют те же лица, которые вкладывают огромные капиталы в морские транспортные фирмы.

— Q.E.D. [17] Quod erat demonstrandum — что и требовалось доказать (лат.). .

— И да и нет. На мои корреспонденции газета не жалуется… Кстати, а сейчас редакция придирается к тебе?

— Еще как! — ответил Бен. — Одна девушка из редакции вырезает и присылает мне все мои напечатанные корреспонденции. За последние шесть месяцев газета похоронила восемь моих статей.

— Наступил кому-нибудь на любимую мозоль? — поинтересовался Иллимен.

— И не один раз, — ответил Бен. — Вот темы, на которые нельзя писать: католическая церковь, сущность фашизма — она здесь полностью проявилась, — капиталовложения землевладельцев и промышленников, выраженные в долларах, английские капиталовложения… — Бен внезапно умолк, пытаясь что-то припомнить. — Мэттьюс, должно быть, рассказывал тебе, с чем ему пришлось столкнуться после того, как в прошлом году, после Гвадалахары, он описал разгром чернорубашечников Муссолини?

— Конечно, конечно! — воскликнул Иллимен.

— Чем тогда, по-твоему, была вызвана телеграмма, в которой его спрашивали, почему он сообщил, что у Гвадалахары действовали итальянцы, в то время как другой кор респондент «Таймса» отрицал это?

— Так… так… — пробормотал Клем. — Бывает.

— Что значит бывает?! — воскликнул Бен. — Этот другой корреспондент «Таймса» уже давно доказал, что он фашист. А «Таймс» не хочет, чтобы его читатели знали о присутствии чернорубашечников в Испании. Вот вам и объективность нашей прессы.

— И свобода печати! — добавила Долорес и отскочила, прежде чем Лэнг успел ее ущипнуть.

— По-моему, — заявил Иллимен, — ты совершенно утратил необходимое каждому журналисту самообладание. Меттьюс же не возмущался.

— А я возмущен! — горячо воскликнул Бен. — Я нахожусь здесь уже полгода и весь дрожу от ярости. Я так возмущен, что… — Он сдержал себя, чувствуя, что вино ударило ему в голову и что больше ничего не надо говорить.

— Договаривай. Ты так возмущен, что?.. — переспросил Клем.

Долорес взглянула на Блау. В тот день они виделись у нее на работе, поэтому она поняла, что он хотел сказать.

Блау, Лэнг и Иллимен посмотрели на Долорес и заметили у нее на глазах слезы.

— Что это значит? — поинтересовался Лэнг, но девушка лишь покачала головой. Тогда он и Клем повернулись к Бену.

— Что тут происходит? — спросил Иллимен.

Бен медленно достал из внутреннего кармана копию телеграммы, посланной им в тот день Фергюсону.

— До того как Фергюсон получит телеграмму, это строго между нами, — предостерег он и прочел:

«ФЕРГЮСОНУ ТАЙМС НЬЮ-ЙОРК ТЧК ПРИМИТЕ МОЮ НЕМЕДЛЕННУЮ ОТСТАВКУ ТЧК ЗАВТРА ВСТУПАЮ ИНТЕРНАЦИОНАЛЬНУЮ БРИГАДУ ТЧК БЛАУ»

Наступило продолжительное молчание. Затем Зэв и Клем одновременно воскликнули:

— Не может быть!

Бен кивнул головой:

— Завтра, в Альбасете.

— Ты сошел с ума?

— Хочешь, чтобы тебя убили?

— На первый вопрос отвечу: возможно, — не скрывая иронии, сказал Бен и улыбнулся Долорес. — На второй вопрос: нет, не хочу.