Сахиб Джамал - Черные розы

Мулла Башир и многие из тех, кто хорошо знал Саида, заметили произошедшую в нем перемену. Нет, он уже не был похож на вчерашнего мрачного, подавленного, молчаливого садовника Азиз-хана. В глазах какое-то радостное сияние и умиротворенность. Мулла, всегда ставивший Саида в пример верности устоям ислама, хваливший его за то, что он не поддается греховным чувствам, не продает душу бесам, обрадовался этой перемене в настроении Саида. «Господи! Нет конца и края твоим милостям, — умиленно думал он, созерцая плоды своей спасительной беседы. — Как он радует мою душу своим просветленным видом!»

— О раб божий, — обратился он к нему после молитвы, — я вижу, ты успокоил свою душу, отбросил черные мысли…

— Да, саиб.

— И правильно поступил. Это свет божий озарил тебя!

— Все в его руках, саиб! — Саид набожно возвел глаза к потолку мечети.

— Аллах возвращает разум одержимому, который обращается к нему. Где это видано, чтобы на греховном чувстве любви создавать семью! — пустил в адрес Надира новую стрелу мулла Башир.

— Любовь — это бешеная собака, мулла саиб, — угодливо поддержал его один из мюридов. — От нее нужно держаться как можно дальше.

— Верно, брат, верно, — подтвердил мулла. — И единственное спасение укушенным этой собакой — оставить Лагман…

«О Саид! — вслушиваясь в эти рассуждения, принялся грызть себя садовник. — О Саид, ты потерял жену, твое сердце перенесло столько горя, печали и лишений. У тебя одна дочь, единственное родное существо, а ты хотел сам сгубить ее счастье. Да будет проклято мое сердце, если оно еще раз изменит мне! О Саид, лучше тебе умереть, чем натворить столько бед! — Ему уже мерещилась Амаль с протянутыми к нему руками. — Амаль, прости меня, что я был глух к твоим мольбам! Прости меня!..» — Он вскочил как ужаленный и стремительно повернулся к выходу.

— Куда ты, благочестивый? — изумился мулла Башир. — Что с тобой, Саид?

— Саиб, аллах вознаградил меня, наконец, своей милостью: я не в силах вам передать радость моего сердца… Добрые люди, — обратился он, задыхаясь от волнения, ко всем присутствующим в мечети, — знайте, что любовь Надира и Амаль светлей луны, ярче солнца. Она идет от их сердец, от их душ. Так пожелайте же счастья моей дочери! Я благословляю их брак, их священный союз!

Саид был уже далеко, но мулла Башир, охваченный огнем ярости, все еще оцепенело смотрел ему вслед. «Я переломлю твой хребет, хоть ты и араб — потомок Магомета!» — неистовствовал он в душе.

Повернувшись, он поймал на себе растерянные взгляды мюридов и сразу же опомнился.

— Шайтан опутал душу и этого несчастного! — воскликнул он. — Держитесь от него так же, как от одержимого Надира, подальше… — И, воздев руки над головой, он протяжно возгласил: — Пожалеем несчастных, помолимся за них. Да вернет им всевышний разум, да освободит он их душу от когтей шайтана!.. Иллахи! Аминь!

— Иллахи-аминь! — раздался общий возглас.

Злоба распирала грудь муллы Башира до того, что он не мог находиться в мечети. Предчувствие надвигающейся катастрофы не давало ему покоя. «Нет, нельзя допустить любовного союза Амаль и Надира! Дочь Саида должна стать женой Азиз-хана. Только этим браком можно спасти Амаль от пути греха, помешать врачам вмешаться в дела всевышнего, прекратить смущать умы и души мюридов в Лагмане».

И мулла решил завтра же заманить дочь Саида в женскую половину ханского дома и при свидетелях оформить их брак. И путь в Кабул будет для Амаль навсегда отрезан.

А новый «одержимый» решил тем временем пойти к учителю и рассказать ему о своем решении. Саид торопился, почти бежал. Его высокая фигура, точно привидение, неслась по пустынным вечерним улицам. Наконец он очутился у маленького домика с глиняным забором, окруженного густой сетью шиповника. На удары молоточка, что висел на дверях, вышел Наджиб-саиб с фонарем.

— Саиб, — поспешно заговорил садовник, — вам, конечно, неприятно, что я в такой поздний час беспокою вас… Извините меня и, ради аллаха, не сердитесь…

— Что случилось, Саид? Что-нибудь недоброе с Амаль? — перебил его учитель.

— Все расскажу, саиб, решительно все, — ответил Саид.

Учитель освещал тропинку своим фонарем, и длинная тень Саиба пересекала его узкий луч.

— Видите, как я топчу свет вашего фонаря? — задержав шаг, взволнованно заговорил Саид, повернувшись к Наджиб-саибу. — Вот так было до сих пор! Вы указывали мне верную дорогу, а я? Я топтал ее вот так же, как сейчас, не понимал, что истина на вашей стороне.