Сахиб Джамал - Черные розы

— Друг мой, ты ошибаешься, — оборвал его Наджиб на полуслове. — Чувство, которое дала природа всем людям, человеческое, и оно не чуждо твоей дочери. Ведь верно я говорю?

Саид молча расчесывал бороду. Еретик и в самом деле был кое в чем прав!

— Ты когда-нибудь разговаривал с нею, как отец, как самый близкий и родной человек? Наверное, нет! Так вот, исполни свой долг, поговори с нею ласково. Амаль я знаю, таких девушек надо ценить. Ах, если бы!.. — Наджиб спохватился и замолчал. Он хотел сказать: «Если бы не наши нравы, девушки могли бы жить без чадры, свободно учиться, пользоваться духовными благами культуры, посещать кино, библиотеки, и жизнь выглядела бы иначе». Но разве способен понять это Саид? Тяжело вздохнув, учитель тихо произнес: — Если бы ты опомнился, весь Лагман восславил бы твою мудрость.

Саид волновался: «А вдруг учитель прав? Если Амаль действительно любит Надира, тогда я совершаю непростительный грех?!» Он внимательно, потеплевшим взглядом посмотрел на Наджиба. «Лучше с умным ворочать камни и голодать, чем с дураком распивать шербет и есть жареную курицу», — вспомнилось ему изречение народной мудрости.

— Ну, мне пора, — встал, наконец, Наджиб. — Спасибо, что ты выслушал меня. Мне очень хочется, чтобы ты продумал весь наш разговор наедине со своей совестью. Она лучший советник человека!

— Мир вам, саиб!

— Мир и твоему дому. Ты бедный садовник, я простой сельский учитель. Мы должны помогать друг другу, чем можем, иначе жизнь задавит нас…

Проводив учителя почти до дому, Саид возвратился домой. У порога открытой двери он замер от удивления — дочь сидела на коленях, в молитвенной позе, и, воздев руки к небу, говорила:

— О всевышний, прошу тебя, умоляю тебя, на один миг верни мне зрение, чтобы я могла видеть лицо Надира. За этот миг греха и счастья я готова отдать жизнь, превратиться в бесчувственный камень, в осенний листок, в вечно странствующий бесприютный ветер!

Саид тихо вернулся во двор и, громко кашлянув, снова вошел в комнату.

— Доченька!

— Падар! — воскликнула Амаль и, вскочив с пола, протянула к нему руки.

— Что, сердце мое?

— Правда ли, что таким, как я, возвращают зрение?

Весь охваченный нервной дрожью, Саид обнял дочь, прижал ее к себе.

— Отец, что с вами, вам плохо?

— Нет, доченька, я просто устал от тяжести жизни, очень устал.

«Бедный отец, — подумала Амаль, — как тебе, родной, не устать! Ни отдыха, ни душевного покоя за всю полувековую жизнь. А тут еще мое горе пало несчастьем на твою голову».

— Ведь сегодня пятница, отец, все должны отдыхать, почему же ты работаешь?

— Дочь моя, хан недоволен моей работой. Он упрекнул меня, что сад запущен и я стал невнимательным к работе…

— Теперь он будет придираться к тебе, это обычай господ. Достаточно не подчиниться им в чем-то, и они стараются уничтожить тебя…

— Да, ты, пожалуй, права… О боже, сколько в них зла и до чего безмерна их жадность!

— Ну вот, а ты хочешь, чтобы я сама, по своей воле бросилась в этот костер… — с упреком в голосе заметила Амаль.

— Нет, свет моих очей, я так не хочу. Я думаю только, что у хана тебе легче будет жить. Мне хочется верить, что его предложение идет от аллаха. Иначе почему же он выбрал тебя, а не другую? Разве мало на свете здоровых и красивых девушек?

— Отец! — воскликнула Амаль. — Умоляю тебя, я и слышать не хочу больше о нем…

— Пойми, дочка, лучшей доли тебе не найти. Вчера Гюльшан приходила ко мне в сад и умоляла уговорить тебя.

— О, как устроен этот мир! — стоном вырвалось из груди Амаль. — Каждый, думая о себе, готов утопить другого.

— Не говори глупостей, Гюльшан — хорошая девушка. «Если Амаль будет моей матерью, я сделаю все для ее счастья!» — сказала она.

— Ха-ха!.. — разразилась саркастическим смехом Амаль. — Нет, этого никогда не будет… Никогда!..

— А за Надира готова выйти хоть сейчас?..

Круто поставленный вопрос отца смутил и озадачил Амаль. Она не знала, спрашивает ли он от доброго сердца или только из злости.

— А что вы сами думаете о Надире? — решила она атаковать отца. — Может ли быть такая любовь, как у него? Верите ли вы ему?

Саид сжал губы и в раздумье покачал головой.

— Гм… Верю ли я ему? Может ли быть такая любовь, как у Надира? — повторил он вопрос дочери и после долгой паузы признался: — Сказать по правде, твою мать я любил не меньше, чем любит тебя Надир. И я знаю, что такое любовь! Такая любовь дается самим аллахом, она чиста как ключевая вода и как дух бессмертна. Все это я понимаю, но, если бы… — он запнулся на полуслове.