Валентина Немова - Изъято при обыске

— О! Конечно! — поспешила я успокоить их. — Во всей истории человечества нет другого такого человека, который совершил бы подвиг больший, чем Ленин. Это был такой человек, каждый шаг которого можно назвать подвигом.

Все ученики, когда я произносила эти слова, внимательно смотрели на маленький значок с силуэтом Ленина у меня на груди.

— Он каждый день подвергал себя опасности. Так мало прожил…

— Но, товарищи, давайте теперь подумаем, был ли в истории нашего государства, уже после смерти Ленина, в мирное время, такой момент, когда очень нужен был герой, чтобы совершить настоящий подвиг? И что это было за время?

Класс затих. Кое-кто зашептал, придвинувшись к соседу.

— Ну, как? — я ждала. Меня удивляло: неужели никто не догадается? А ведь я слышала, что кое-кто задает Платовой на уроках истории каверзные вопросы.

— Мельников, как вы думаете?

— По-моему, нет.

— Вот здорово, то утверждали, что на каждом шагу — место подвигу, а теперь вообще нет.

Мельников, высокий, солидный, стоит, переминаясь с ноги на ногу.

— А период культа личности? — подсказываю я.

С этими моими словами в классную комнату сразу как будто ворвался вихрь. Закричали все. Голоса Мельникова уже не слышно. А он, кажется, тоже что-то говорит.

— Тише! Товарищи! По одному! Я так ничего не пойму! Отвечайте, Мельников!

— А разве сейчас нет культа? Сталин еще ладно…

— А почему его разоблачили лишь тогда, когда его не стало?

— Почему у нас только тогда больших руководителей критикуют, когда они уже не слышат критику?

— Ой ты, сразу б посадили!

— Да тише вы! Говорит тот, кто стоит. Мельников, я вас слушаю.

— Я думаю, что нельзя было бы тогда подвиг совершить: посадили бы… — юноша беспомощно развел руками.

— Вот так так! А подвиг разве совершается без риска для героя? Герои не жалеют своей жизни…

— Значит, не нашлось героя…

— Почему, находились, вероятно, но мы не слышали о них…

— Скажите, а Хрущев совершает подвиг? Это герой?

Все засмеялись. Я улыбнулась:

— А вы как думаете?

— Мы слышим, что взрослые все его ругают. Смеются над ним.

— Смеются…За углами смеются. А на митингах голосуют "за"…

— Попробуй скажи против — снимут с работы.

— Значит, мало героев.

Прозвенел звонок. Быть может, впервые он был так не кстати. Ученики, все сразу кинулись к кафедре, сдавили меня со всех сторон, каждый со своим вопросом. Даже те недисциплинированные мальчишки, с которыми я раньше ссорилась, были тут же. Спрашивали, есть ли у нас свобода слова, возмущались тем, во что превратились выборы в Советы. Опускают люди бюллетени в ящики и не знают, за кого голосуют.

Мне было немного странно: на все свои вопросы они обязательно хотят от меня получить ответ, несмотря на то, что и сами рассуждают верно. Значит, они проверяют правильность свих суждений по моим. Значит, мое мнение стало для них авторитетным. Я все же победила верноподданную Платову в борьбе за их души.

Знала бы Татьяна Павловна, какое без нее провела я комсомольское собрание в 10-м классе и как оно прошло, она бы тоже, наверное, негодовала, как когда-то Мария Николаевна и Клавдия Ананьевна оттого, что я нарушаю всякие методики ведения урока…

Нарушила я, многое нарушила. Зато никому не было скучно, ни десятиклассникам, ни мне.

Правда, мне казалось, что я разговаривала на уроке не с ребятами, а с их родителями…Пока их жизненный опыт так мал. Но, может быть, теперь они будут более наблюдательны…

На перемене я была сдержанна и даже молчалива, потому что в класс то и дело входила их классная руководительница, которой я не очень доверяю.

Когда начался мой второй урок в этом же классе, она вошла в соседний кабинет и оставила открытой дверь. Я оценивающе и спокойно посмотрела на закрытую дверь своего кабинета: будет ли слышно в коридоре то, что я стану говорить? Возможно, все, что было сказано мною и десятиклассниками на предыдущем уроке, уже кто-то подслушал под дверью? Но я об этом во время урока не думала. Да и теперь не хотелось об этом тревожиться. Помолчала секунду и приступила к обобщению сказанного.

***

Все произошло неожиданно. Я только что закрыла тетрадь, положила ее на высокую стопку других, удовлетворенно похлопала по ней, как хлопают по плечу хорошего, оправдавшего надежды ученика.

— Работа идет! — засмеялась я. — Кто бы подумал, что я написала уже большую часть романа! Первый вариант, конечно, ну и что! И это прекрасно.

Взяв в руки пачку тетрадей, я весело почти швырнула ее в открытую тумбочку этажерки. Потом критически осмотрела свои выпачканные чернилами пальцы и хотела уже идти в ванную мыть руки. Но в дверь квартиры кто-то постучал.