Джоан Линдсей - Пикник у Висячей скалы

— Ничего страшного, мэм, — ответила Минни. — У нас всех много дел после вчерашнего.

— Зайди ко мне в кабинет на секунду. Элис сегодня работает?

— Нет, мэм. Том повёз её и кухарку в церковь. Она вам нужна?

— Как раз наоборот. Ты выглядишь уставшей, Минни. Почему бы тебе не прилечь?

(А на Томе с четверга вообще лица нет и ни слова сочувствия).

— Я сначала разложу посуду, мэм, к тому же кто-то может прийти.

— Вот именно. Я как раз собиралась тебе сказать, что жду этим утром мистера Косгроува. Опекуна мисс Сары. Я увижу его в окно, и сама ему отворю.

— Но, мэм, так ведь не принято, — колеблясь сказала Минни, почувствовав лёгкий болевой толчок в животе.

— Ты хорошая девушка, Минни, и на тебя можно положиться. Я дам тебе пять фунтов к свадьбе. А сейчас делай, что я говорю и уходи. Мне ещё нужно разобраться с некоторыми деловыми письмами перед приходом мистера Косгроува.

— И господи боже, Том, — рассказывала той ночью Минни, — старушка выглядела ужасно — белая как полотно и дышит как паровоз. Пять фунтов? Как снег на голову!

— Ну и ну, чудесам таки быть, — сказал Том, с чмоком обвивая рукой её талию. И он был прав. Чудеса будут всегда.

Как только Мадмуазель вернулась из церкви, сняла вуаль и шляпу, то нанесла soupçon [28] Чуть-чуть (фр.) бесцветной пудры и бальзама для губ, и предстала у дверей кабинета. Было около часа дня и они по обыкновению были заперт на ключ.

— Входите, Мадмуазель. Что у вас?

— Мадам, могу я переговорить с вами перед déjeuner [29] Обедом (фр.) a propos de [30] На счёт (фр.) Сара Вейбурн?

Хотя воспитательница знала, что Сара точно не была любимицей директрисы, её удивило как исказилось лицо пожилой женщины, словно по нему пробежал ветер зла.

— Что на счёт Сары Вейбурн?

Графитовые глаза были внимательными, почти настороженными, размышляла потом Диана, будто она боялась того, что я собираюсь сказать.

— Давайте лучше я скажу, Мадмуазель. Вы тратите моё и своё время. Сара Вейбурн уехала этим утром со своим опекуном.

Воспитательница не удержалась от восклицания:

— О, нет! Как же так! Когда я вчера вечером видела бедняжку она была совсем не готова для путешествий. На самом деле, мадам, я как раз хотела поговорить с вами о здоровье Сары.

— Сегодня утром она выглядела вполне нормально.

— О, pauvre enfant… [31] Бедное дитя (фр.)

Директриса резко на неё глянула:

— Смутьянка. И была ею с самого начала.

— Она сирота, — смело сказала Мадмуазель, — Таких одиноких нужно прощать.

— Я как раз думаю, принимать ли её назад в следующем семестре. Но это может обождать. Мистер Косгроув настаивал на том, чтобы забрать девочку немедленно. Это вышло весьма неудобно, но у меня не было выбора.

— Странно, — сказала Мадмуазель, — ведь мистер Косгроув очаровательный человек с прекрасными манерами.

— Мужчины, Мадмуазель, часто эгоистичны в таких вопросах. Вы сами скоро узнаете.

Лёгкий мрачный смешок противоречил неизменно настороженному взгляду.

— А её вещи, — сказала Диана, вставая. — Я бы так хотела помочь ей собраться.

— Я сама помогла Саре упаковать некоторые вещи, которые она непременно хотела взять в свою крытую корзинку. Мистер Косгроув нетрепливо ждал внизу. Он был на крытой повозке или экипаже.

— Возможно мы разминулись с ними, когда возвращались из церкви. Как бы я хотела помахать ей на прощанье.

— Вы сентиментальны, Мадмуазель, в отличии от большинства ваших соотечественников. Однако, факт остаётся фактом — девочку забрали.

Воспитательница всё ещё стояла у дверей. Она больше не боялась женщины, чья воскресная блестящая тафта прикрывала стареющее тело, требующее отдыха, горячей ванны и маленьких женских хитростей.

— Вы ещё что-то хотели, Мадмуазель?

Вспомнив свою элегантную бабушку, лежавшую каждый день по два часа в шезлонге, Диана, набралась смелости спросить, не стоит ли Мадам попросить у доброго доктора МакКензи что-нибудь успокаивающее? Начало осени… Вся эта усталость…

— Благодарю… но нет. У меня всегда был отличный сон. Который час? Вчера я забыла завести часы.

— Без десяти час, Мадам.

— Я не пойду на обед. Будьте любезны, скажите, чтобы на меня не накрывали.

— И на Сару, — непроизвольно добавила Мадмуазель.

— И на Сару. Мадмуазель, это что, румяна у вас на щеках?

— Пудра, миссис Эпплъярд. Я нахожу что, мне идёт.

Как только наглая девка вышла из комнаты, директриса поднялась и склонилась над шкафом у стола. Руки у неё так сильно дрожали, что она едва могла открыть дверцу. Она с силой ударила по ней округлым носком чёрного тапочка. Та распахнулась и оттуда выпала крытая корзинка.