Джоан Линдсей - Пикник у Висячей скалы

Если воскресенье пятнадцатого было для колледжа кошмаром, то понедельник шестнадцатого, пожалуй, выдался ещё хуже. В шесть утра в двери главного входа позвонил молодой репортёр из Мельбурнской газеты на велосипеде со спущенным колесом. Кухарка проводила его на кухню, накормил завтраком и отправил с пустыми руками назад на поезд до Мельбурна. Этот несчастный юноша был одним из многих, многих незваных гостей. Массивная кедровая дверь, редко используемая для торжественных случаев, открывалась и закрывалась с утра до ночи из-за многочисленных посетителей — кто-то приходил с благими намерениями, кто-то из любопытства, а было и несколько гиен, которые довольно откровенно демонстрировали, что их привлек запах крови и скандала. Никого из них не приняли. Даже визит кюре из Маседона с его доброй маленькой женой, прибывавших в большом смущении, но проникнутых искренним желанием помочь в трудный час, был отклонён на крыльце, как и все прочие, кратким «нет на месте».

Еду подавали с традиционной точностью, но лишь немногие из всегдашних любительниц вкусно поесть, садившихся к обеду, одолевали больше небольшого кусочка жареной баранины и яблочного пирога. Старшеклассницы собирались небольшими группками и перешептывались. Эдит и Бланш ходили рука об руку ссутулившись и хлюпали носами, за что им ввиду исключительного случая не делали замечания; сёстры из Новой Зеландии занятые бесконечным вышиванием, бормотали о землетрясениях и прочих ужасах, случившихся на их памяти. Сара Вейбурн, пролежавшая всю субботнюю ночь без сна, ожидая, когда с пикника вернётся Миранда и по своему обыкновению, как бы поздно ни было, поцелует её на ночь, призраком носилась из комнаты в комнату, пока мисс Ламли, у которой раскалывалась голова будто в неё били как в наковальню, не нашла для неё кое-какого белья для починки перед чаем. Сама же мисс Ламли и младшая учительница по шитью, когда не были заняты поручениями от директрисы и другими неблагодарными обязанностями, жаловались на свою «подневольную участь» — удобное выражение, охватывающее все виды отношений с вышестоящими, в том числе и Всевышним. Сочинение о Висячей скале, которое до сих пор было записано на доске как главное задание по литературе на понедельник 16 февраля в 11:30, более никогда не упоминалось. Наконец солнце скрылось за клумбой ярких георгин; в сумерках сапфирами переливались гортензии; в тёплой синей ночи статуи на лестнице держали над головой свои бледные факелы. Так закончился второй ужасный день.

Утром вторника 17-го числа, двое молодых людей, которые последними видели пропавших девочек в субботу, оставили соответствующие заявления у местной полиции. Альберт Кранделл давал показания в участке Вуденда, а достопочтенный Майкл Фитцхьюберт в кабинете своего дяди в «Лейк Вью». Оба подтвердили свою полную неосведомлённость, относительно того куда дальше направились девушки после того как пересекли речку возле заводи и пошли в сторону нижних уступов Висячей скалы. Майкл запинался и опускал глаза, которые казалось перестали подниматься ещё в воскресенье утром, когда Альберт прискакал из магазина «Манасса» с новостями об исчезновении. Констебль Бамфер расположился за письменным столом полковника, а Майкл сидел тут же напротив на стуле с высокой спинкой.

После всех необходимых формальностей полицейский приступил к вопросам:

— Я думаю, сэр, нам лучше начать с общей картины.

Юный мистер Фицхьюберт, с застенчивой улыбкой и английскими хорошими манерами, был явно не из разговорчивых.

— Что ж, когда вы увидели девушек, переходящих речку, вы кого-нибудь узнали?

— Разве я мог? Я приехал в Австралию всего три недели назад и не встречал ещё ни одной девушки.

— Понимаю. Вы заговаривали с кем-нибудь из этих девушек до или после того как они перешли на другой берег?

— Конечно нет! Я же уже говорил вам, констебль, я видел их первый раз в жизни.

На этот бесхитростный ответ констебль позволил себе сухую усмешку и отметил про себя: — Подумать только! С такой внешностью и деньгами?

— А Кранделл? — спросил он. — Он говорил с ними?

— Нет. Только поглазел на них и присвистнул.

— А что делали в это время ваши дядюшка и тётушка?

— Насколько я помню они оба дремали. В обед мы пили шампанское и думаю от него их сморило.

— А как влияет шампанское на вас? — спросил полицейский, задержав карандаш в воздухе.

— Насколько я знаю никак. Я никогда не пью много, а если пью, то это обычно вино, там, дома.