Рубаи Хайям - Сказание об Омаре Хайяме

Его величество взял в руки фиал и смочил в нем ту бы. Разго- [Ф-006] вор, но его мнению, принял слишком отвлеченный характер. Его вопрос -- первоначальный -- предполагал более конкретный ответ. Удовлетворительный ответ пока. не получен, а его величество рассчитывал именно на него.

-- Любуясь танцовщицами, -- пояснил ученый, -- и вслушиваясь в гармонию звуков, я невольно думаю о смерти...

-- Почему? -- перебил его султан.

-- Не знаю. Может быть, потому, что хотелось бы вечно наслаждаться жизнью.

Султан расхохотался.

-- И телом?..

-- Да, и телом.

-- Прекрасно! -- Его величество указал на фиал, стоящий пе- [Ф-006] ред Омаром, и на фиал, стоящий перед визирем.-- Выпьем за чудес- [Ф-006] ную плоть!

-- В наши годы? -- прошептал визирь.

Султан расхохотался пуще прежнего.

-- А почему бы и нет?! Разве любовь -- удел только молодых? А? Почему мы должны целиком уступить ее господину Хайяму? Только потому, что он моложе? А? Нет, я не уступлю! А ты?

Главный визирь угрюмо молчал.

Ученый сказал:

-- У тебя, твое величество, всегда хорошо. Хорошо для сердца и ума, для глаз и ушей. Здесь, под твоим добрым взглядом, вырастаешь на целую голову. И когда я думал о смерти, я хотел сказать, что невозможно представить себе расставания со всем этим. Причем расставания навеки. И знать, что больше этой красоты не увидишь никогда...

-- Никогда, -- как эхо повторил его величество. И вдруг загрустил. Он поставил на место фиал. И погрузился в долгое раз- [Ф-006] думье, уставившись взглядом в какую-то точку на суаре, вышитой золотом руками хорасанских вышивальщиц. [Х-012]

В зале было тихо -- пролетит муха, и ту слышно. Султан обеими руками резко расправил усы и бороду, тряхнул головой, покрытой тяжелыми прядями черных пречерных волос. И снова рассмеялся. Звонко эдак. По-молодому. И глаза его сощурились при этом. И лицо его просияло...

-- Что же из всего сказанного следует? -- обратился его величество к хакиму. -- А?

Омар Хайям сказал:

-- Из этого следует, твое величество, что надо пить, надо наслаждаться жизнью и...

Султан весьма повеселел и хлопнул в ладоши. Изволил приказать, чтобы танцевали, чтобы играла музыка, И сказал визирю:

-- Ты слышал? Тот кивнул.

-- Нет, ты слышал? А ну ка повтори, господин Хайям.

Ученый в точности повторил свои слова.

-- Слышал? -- снова вопросил султан, обращаясь к своему визирю. Затем ему захотелось узнать: есть ли ответ ученого -- ответ философа или поэта? То есть приходят ли в полную гармонию меж собою философия и поэзия ?

-- Наверняка, -- сказал Омар Хайям.

Султан спросил визиря:

-- Тебя этот ответ устраивает?

-- Пожалуй, ответил визирь.

-- Меня тоже, -- сказал султан. И опустошил фиал -- медленно, [Ф-006] неторопливо, вкушая сладость вина.

И он увидел перед собою трех красавиц, тела которых были гибки, как лозы. Одна из них была нубийка, другая туранка, а третья [Т-006] румийка. Их бедра и груди соперничали меж собою. Красавицы были слишком земными, чтобы думать о смерти. И если бы груди их могли звенеть, как колокольчики, они при каждом движении бедер вызванивали бы серебристыми голосами: "Жизнь! Жизнь! Жизнь!"

15

ЗДЕСЬ РАССКАЗЫВАЕТСЯ

ОБ ОДНОМ ГОСТЕ ИЗ НИШАПУРА

Хаким Омар Хайям производил сложные геометрические вычисления, когда вошел привратник и доложил о прибытии некоего ремесленника из Нишапура. Хаким терпеть не мог, когда прерывали его работу. Это он запрещал строго настрого. Однако при слове "Нишапур" хаким отложил в сторону книгу, которую держал на коленях, -- это был старинный, тяжелый фолиант.

-- Из Нишапура, говоришь? -- осведомился хаким.

-- Да, господин. Он говорит, что привез письмо от мужа твоей сестры имама Мухаммеда ал-Багдади. [И-004]

Омар Хайям живо поднялся со своего места и сказал слуге:

-- Веди его сюда.

И вскоре в комнату вошел человек небольшого роста, худощавый и загорелый, возрастом лет пятидесяти. Судя по одежде, был он среднего достатка.

Нишапурец остановился на пороге, словно бы не решаясь переступить его, низко поклонился и сказал:

-- Мир дому сему, в котором изволит проживать знаменитый и многоуважаемый господин Омар эбнэ Ибрахим.

-- Добро пожаловать, -- сказал хаким. -- Кто ты и правда ли, что ты из Нишапура?

-- Зовут меня Бижан эбнэ Хуррад, -- сказал нишапурец и сделал шаг вперед. -- Я призываю аллаха ниспослать тебе здоровья на [А-017] долгие и счастливые годы.

Хаким двинулся навстречу гостю.

-- Да, годы идут, -- продолжал гость, -- и они неумолимы: все стареет и меняется под их воздействием. И они уродуют нас до неузнаваемости. -- И повторил, приложив руку ко лбу: -- До неузнаваемости...