Чарльз Мартин - Моя любовь когда-нибудь очнется

– Все в порядке, профессор, – сказал он, застегивая шлем. – В полном порядке. – Не глядя на меня, он затянул подбородочный ремешок. – Вы в порядке…

Я так и не понял, почему он избегал смотреть на меня. Быть может, заметив блестевшую в моих глазах влагу, он побоялся меня смутить, а может, просто не хотел, чтобы я видел его намокшие ресницы.

– До встречи на занятиях, Рассел.

– До встречи, профессор, – отозвался он, поворачиваясь ко мне спиной.

Я услышал характерный щелчок, с которым застегивался подбородочный ремень шлема, и Рассел потрусил прочь. Глядя ему вслед, я вновь поразился тому, какой он большой и сильный: чем бы ни кормили его в детстве родители, все пошло ему впрок. Не знаю только, в какие астрономические суммы им это обошлось – особенно в подростковом возрасте, когда мальчишки начинают есть много и жадно.

Наконец я покинул тренировочное поле, забрался в кабину своего грузовичка, запустил двигатель и поехал в больницу. Переезжая через старые железнодорожные пути, я бросил взгляд назад, на футбольное поле, и снова увидел Рассела. Он присоединился к схватке, завалил ранингбека и теперь держал под одной мышкой мяч, а под другой – его шлем. Ранингбек, оглушенный столкновением, распростерся на траве и только тряс головой, а вокруг хлопотали три тренера.

Спустя несколько минут я вдруг поймал себя на том, что продолжаю мурлыкать себе под нос нашу с Мэгги колыбельную.

Я отпустил группу вскоре после полудня, чувствуя, что буквально утопаю в собственном поту. Студенты, впрочем, чувствовали себя не лучше – от зноя (а в аудитории было еще жарче, чем на улице) нас всех основательно разморило. Если верить календарю, вот-вот должен был начаться октябрь, но удушливая летняя жара стойко сопротивлялась прохладным осенним ветрам, которые налетали на город ближе к вечеру, а днем снова сдавали позиции. На каждом занятии я мысленно клялся купить кондиционер и вставить в окно, чтобы в аудитории стало хотя бы чуточку прохладнее. Если бы я исполнил собственное обещание, то – готов спорить на свой грузовичок! – схема рассадки студентов сразу бы изменилась. Все они – даже Кой – собрались бы вокруг прибора и с жадностью хватали ртами холодный, кондиционированный воздух.

Прежде чем выйти из аудитории, Аманда бросила взгляд на мою руку и с неодобрением покачала головой.

– Давайте-ка я вам еще раз ее перебинтую, – сказала она и, не прибавив больше ни слова, скрылась в коридоре.

Я поглядел ей вслед, опустил закатанный рукав и, засунув больную руку поглубже в карман, стал собирать вещи. Направляясь к двери, я вдруг заметил Кой, которая, оказывается, по-прежнему сидела на своем месте, и едва не споткнулся от неожиданности. Я был уверен, что ухожу последним. Присмотревшись, я увидел, что она сложила руки перед лицом, словно хотела, но не решалась что-то сказать. Я решил прийти ей на помощь.

– Что-то вы сегодня молчали, – заметил я как можно непринужденнее.

– Не только сегодня.

– Верно. – Я улыбнулся, ожидая, что Кой скажет что-нибудь еще. Тянуть из нее каждое слово клещами я не собирался.

– Профессор… – Она положила на колени сумку с учебниками. – Я много пишу и… Гм-м… Не могли бы вы взглянуть и высказать свое мнение? Мне хотелось бы знать, стоит ли продолжать.

Я подошел к ней и облокотился о соседний стол.

– Разумеется, я могу посмотреть, но, пожалуйста, не считайте меня судом последней инстанции. Я могу сказать, что вы пишете прекрасно, но кому-то другому ваша работа вовсе не понравится, и наоборот: то, что вы написали, может показаться мне полной ерундой, тогда как остальные будут в восторге. Мое мнение – это только мое мнение, а мне, к несчастью, нравятся вполне определенные вещи. Но… что я люблю, то люблю. Вы понимаете, что я имею в виду?..

Кой кивнула.

– Да, кажется, понимаю… – Она достала из сумки толстую, довольно потрепанную тетрадь. Судя по виду, ей было уже несколько лет. Немного поколебавшись, Кой сунула тетрадь мне в руки и молча вышла.

Я открыл тетрадь. Ее страницы были засаленными, пожелтевшими, ломкими от времени, но на них были написаны слова – тысячи, десятки тысяч слов. Похоже на дневник, подумал я. Мне хотелось тут же начать читать, но я решил, что делать это вот так, на ходу, не стоит. Я убрал тетрадь в свой рюкзак и вдруг увидел, что Кой вернулась и стоит в дверях.

– Профессор… – Она медленно подняла руку и показала на рюкзак, который я уже забросил за спину. – В этой тетради… в ней вся я. – Кой отвернулась на мгновение, потом снова посмотрела на меня и… сняла темные очки. На ее лице, словно два изумруда, сияли большие зеленые глаза.