Хаим Граде - Синагога и улица

Настроение Гавриэла менялось, как погода на улице. Дядя Борух-Исер вернулся к себе домой сразу же после праздника Кущей и заверил племянника, что на Пейсах он уже будет в его полях под Либавой. От радости и надежды у парня появилось даже желание позаниматься Геморой. Пусть мама и ребе увидят, что он выполняет последнюю просьбу отца. Однако Борух-Исер Раппопорт не давал о себе знать, и в душу его племянника закралось подозрение, что дядя разочаровался во всей этой затее. У Гавриэла снова пропало желание заниматься. Он не слышал, что говорил ему на уроках ребе. А дома кричал матери, что она сделала его несчастным. Дядя найдет себе десять агрономов вместо него, недоучившегося студента! От скуки и назло всем Гавриэл частенько спал допоздна, сколько бы мать ни будила его и ни напоминала, что он может опоздать на последний миньян, чтобы прочитать кадиш по отцу.

По вечерам он проводил время со своим единственным другом — парнем Асны Муликом Дурмашкиным. Тог пытался использовать упадочное настроение Гавриэла, чтобы превратить его в коммуниста.

Родители Мулика владели мебельным магазином, где работали и два его брата. Но он сам учился в университете на радиоинженера. Никому из его купеческой семьи и в голову не могло прийти, что он оказался втянутым в левое движение. Не знал об этом и Гавриэл Раппопорт, познакомившийся и подружившийся с ним в еврейском студенческом союзе и приведший его к себе домой. Старый Раппопорт тогда еще был здоров и первое время не имел ничего против Мулика Дурмашкина с его умными улыбающимися глазами. Но когда Мулик стал часто заходить уже из-за Асны, старый Раппопорт невзлюбил его. Однако он не мог сказать ничего конкретного против этого парня, приходившего к его дочери, когда вся семья была дома. После смерти отца Асна еще больше сблизилась с Муликом. Басшева тоже не находила в этом парне никакого изъяна, только удивлялась и обижалась, что он не появлялся в их доме все то время, пока отец Асны болел. Не пришел он и на похороны. Мать спросила об этом свою дочь. Асна по своему обыкновению ответила с тихой злостью:

— Может быть, ты хотела еще, чтобы он семидневный траур сидел и плакал вместе с нами?

Басшева подумала, что, когда ее муж перед смертью попросил дочь, чтобы она вышла замуж за молодого человека, посвятившего себя изучению Торы, он, конечно, имел в виду, чтобы она не выходила за Мулика Дурмашкина. Асна же еще больше сблизилась с этим студентом наперекор требованию отца, чтобы она вышла замуж за какого-нибудь ешиботника.

Только когда Асна стала часто заходить в дом Дурмашкиных и его родители уже начали относиться к ней как к будущей невестке, Мулик стал ей рассказывать о своих симпатиях к Советскому Союзу. Асна слушала эти разговоры потрясенно и с отвращением. Она была воспитана в буржуазном доме и училась в гимназиях — сначала в еврейской, а потом в польской. С детства она слышала от отца о большевиках только дурное. Они забрали его состояние и разлучили с детьми от первого брака. Асна не раз думала с любопытством и восторгом, что где-то у нее есть братья, родившиеся от того же отца, красные комиссары, не желающие о ней знать. Она представляла себе, как бы повлияло на ее отца, будь он жив, известие, что ее жених из левых. Однако девушка уже полюбила этого парня со всем упрямством и со всей преданностью, унаследованными ею от матери. Она вздрагивала от страха каждый раз, когда Мулик по секрету рассказывал, что он занимается подпольной работой «во имя дела» на городской радиофабрике, где проходит практику. Асна даже не смогла добиться, чтобы он не разговаривал об этом с ее братом.

Однажды вечером, когда они сидели втроем дома, Мулик разговорился о капитализме и эксплуатации, о прогрессивности рабочего класса и об отсталости мелкой буржуазии. Например, он, Габик Раппопорт, висящий, как паук, между Геморой со святошами и дядей в Латвии, этим землевладельцем-кулаком. Сколько Асна взглядами ни просила Мулика помолчать, он только мудро улыбался и продолжал говорить, как будто ему доставляло наслаждение, что серо-зеленые глаза его девушки, окруженные длинными шелковыми ресницами, становятся от страха и злости еще красивее. Мулик хотел понять, почему Габик Раппопорт, член еврейского студенческого союза, никогда не интересовался идеологической борьбой между политическими фракциями союза? Почему никогда не интересовался тем, в какой бедности, подавленности и тоске живут белорусские крестьяне вокруг Вильны, в Дисне, в Глубоком? [190] Глубокое (белорусское название — Глыбокая) — ныне город в составе Витебской области Беларуси. Что он думает о деятелях рабочего движения с городской радиофабрики, которых недавно приговорили к длительным срокам заключения за политическую деятельность? Знает ли он, что польский сахар, который бедные рабочие и крестьяне в самой Польше не могут себе позволить, тот же самый польский сахар продается за границей по дешевке? Знает ли он об этом? Слыхал ли он хотя бы о крестьянских восстаниях и расстрелах, осуществляемых польскими войсками в селах Западной Белоруссии и Западной Украины?