Джон Апдайк - Переворот

— Ты рехнулся, — решительно, убежденно сказал Оскар Икс, точно произнося заученную речь. — Посланец называет таких, как ты, черным человеком с головой белого. Человече, ты чего-то грустишь. Ты зловредный, и ты грустный. Я умываю руки: снимаю с себя ответственность за тебя. И хочу выбросить тебя из головы. Ана ля аарифука [51] Я вас не знаю ( араб. ). . Народ ислама на тысячу процентов против того, что ты затеял. Смешение рас — это преступление против чистоты. Слово Господне недвусмысленно объявляет: лучше пусть черный мужчина спарится с ленивой, вымазанной в дерьме свиньей или с самкой крокодила, чем позволит белой дьяволице завладеть его черным пенисом.

В образах этого приговора Феликс усмотрел наспех сделанную подсечку, издевку. Но не увидел на лице Оскара издевки или сострадания. Ты перестаешь узнавать людей, когда они заходят за завесу веры. Он сказал:

— Ты же знаешь Кэнди. Ты любишь ее.

— Я терплю ее, — сказал Оскар. — Но я никогда не любил ее. Она отпрыск тех, кто нас порабощает, кто плюет на нас, когда пожелает. Эта женщина плюет и на тебя, а у тебя не хватает смекалки вытереть свое проклятое лицо. — Он глотнул овальтина, и на губах у него осталась пена.

Малыш Барри попытался прийти на помощь Феликсу.

— Ее вырастили слишком чистенькой, — сказал он. — Ей надо немного опуститься, но она не хочет вымазаться в настоящей грязи. И вот она в темноте рассказывает себе сказку. Она представляет себе тебя одновременно сутенером и клиентом. Так эти благополучные девчонки из высших слоев общества доставляют себе удовольствие, и ты тут ни при чем. Принимая это на свой счет, ты глубоко ошибаешься. Я не говорю, что белые и черные не могут жить вместе, они вынуждены жить вместе. То, что черные должны держаться своего народа, о чем без конца твердит Элиа Пул, — это же чистый бред. Но в данном случае, имея в виду тебя и маленькую мисс Каннинхэм, я говорю: это будет полнейший бред. Ты не знаешь Америки, а она не знает Африки.

— Возможно, мы знаем друг друга.

— Вы знаете друг друга в темноте, — сказал Барри. — А что вы увидите на свету? Ее мамочка — тряпка для мытья посуды, а ее папочка — деревенщина, который поджарит тебя, если найдет нужную кнопку. Поцелуй ее и простись — ты окажешь этим услугу и ей, и себе. Я не говорю о черных или коричневых, — я просто говорю с тобой. Если бы вы с ней были оба зеленого цвета, я бы все равно сомневался в объединении вас как людей.

— Слепым к цвету быть нельзя, — вставил Репа Шварц. — Такого не существует.

— Вы все говорите с парнем так, будто у него есть выбор, — возмутилась Эсмеральда. — Если у него и был выбор, теперь выбора у него нет. Ему его навязали. Он увяз выше головы и уже не может сказать «нет».

— Садись на самолет в Тимбукту — вот и будет «нет», — сказал Репа.

Феликс чувствовал себя загнанным в угол, затолкнутым туда в деловитой американской манере. Его возмущала их попытка заставить его раскрыться и вмешаться в его судьбу, в планы, которые он выращивал; не мог же он объяснить им, что все те истины, которые они выдвигали, были осторожно учтены в его плане, включены в его хитроумно построенный бюджет, так что в конечном счете все будет сбалансировано. Кэнди, правда, навязалась ему и увлекла его, но мы способны заставить себя выйти за свои пределы лишь чуть-чуть, а в остальном вынуждены вести игру с силами, которые пытаются на нас воздействовать. Феликс в упор посмотрел на Оскара и сказал:

— Я читал Книгу книг, как рекомендовал Посланец. «Женщины — это твои поля, ну и иди в свои поля, если тебе хочется».

Оскар поморгал и ответил цитатой:

— «Не сочетайся браком с язычницами, если они не твоей веры. Верующая рабыня лучше идолопоклонницы, хоть она и может пленить тебя».

— Господь сохрани нас, — произнесла Эсмеральда.

В двери закусочной показалась Кэнди — даже издали, сквозь дым и звон посуды, будущий Эллелу заметил, что она плакала. Новые неприятности с родителями, или с Крейвеном, или с какими-нибудь другими белыми лекторами. Она, стесняясь, подошла к их черному столу, чувствуя, что и тут ее недолюбливают. Тем не менее в честь весны она надела желтый свитер и белую плиссированную юбку. Феликса, словно приливной волной при появлении луны, приподняло со стула.

Разозлившись, Оскар Икс вскочил с места.

— Не желаю я больше заражаться, — объявил он так, чтобы все слышали, — общаясь с клоунами-полукровками и лакеями обреченной расы дьяволов. — А Феликсу повторил, четко выговаривая слова, точно отрепетировав: — Ляанату Аллаху алейка [52] Господь проклинает тебя ( араб. ). .