Джеймс Клавелл - Сёгун (части 1-2)

"Найди шпиона, - сказал он себе, - Ничто из сказанного Хиро-Мацу не позволяет понять, был ли предатель отсюда или из Эдо. В Осаке у тебя влиятельные друзья, среди них сам господин Ишидо. Может быть, один из них обнаружит дьявола. Но пошли секретное письмо своей жене сразу же, если доносчик окажется там. Что с Оми? Сделать его ответственным за поиски доносчика здесь? Он сам доносчик. Непохоже, но не невозможно. Более чем вероятно, что предательство началось в Эдо. Дело времени. Если Торанага в Осакс получил информацию о корабле, когда он только прибыл, тогда Хиро-Мацу должен был быть здесь первым. У тебя есть шпионы в Эдо. Пусть докажут, чего они стоят.

А чужеземцы? Теперь они - единственный твой доход от корабля. Как ты можешь их использовать? Ждать, не даст ли ответ Оми? Ты можешь использовать их знание моря и кораблей, чтобы обменять у Торанаги на ружья. Не так ли?

Другая возможность: полностью сделаться вассалом Тора-наги. Отдать ему свой план. Попросить его вести ружейный полк - для его славы. Но вассал никогда не ожидает, что господин наградит его за его службу или даже признает ее: служить - это обязанность для самурая, а быть самураем - это бессмертие. Это было бы самым лучшим путем, самым лучшим, - подумал Ябу. Могу ли я действительно быть его вассалом? Или Ишидо?

Нет, это неблагоразумно. Союзник - да, вассал - нет.

Хорошо, тогда, в конце концов, чужеземцы его единственное достояние. Оми опять прав".

Он почувствовал, что успокоился, а потом, когда пришло время и посыльный принес известие, что корабль загружен, он пришел к Хиро-Мацу и узнал, что потерял и чужеземцев.

Он вес" кипел, когда пришел на пристань.

- Оми-сан!

- Да, Ябу-сама?

- Приведи сюда вожака чужеземцев. Я беру его в Осаку. Что касается остальных, то позаботься, чтобы они были под присмотром, пока я буду отсутствовать. Я хочу, чтобы они были в порядке и хорошо себя вели. Сажай их в яму, если сочтешь нужным.

С того самого момента, как прибыла галера, ум Оми был в смятении и был полон беспокойства о безопасности Ябу.

- Позвольте мне поехать с вами, господин. Может быть, я могу помочь.

- Нет, нет, сейчас я хочу, чтобы ты присмотрел за чужеземцами.

- Ну, пожалуйста, может быть, я хотя бы чем-нибудь малым смогу отплатить за вашу доброту ко мне.

- В этом мет необходимости, - сказал Ябу с большей добротой, чем ему бы хотелось. Он помнил, что увеличил жалованье Оми до трех тысяч коку и его владения из-за драгоценных металлов и ружей. Которые теперь исчезли. Но ои видел, как озабочен юноша, и чувствовал невольную теплоту к нему.

- С такими подданными я вырежу всю империю, - пообещал он себе. - Оми будет начальником в одном из моих войск, когда я верну себе мои ружья.

- Когда война начнется - ну, тогда для тебя будет очень важная работа, Оми-сан. Теперь иди и приведи чужеземца.

Оми взял с собой четырех стражников и Муру как переводчика.

x x x

Блэксорн был вырван из сна. Ему потребовалась целая минута, чтобы голова прояснилась. Когда туман отступил, он увидел, что на него смотрит Оми.

Один из самураев снял с него одеяло, другой тряс его, пока он не проснулся, два других несли тонкие, устрашающие на вид бамбуковые палки. Мура держал короткий моток веревки.

Мура встал на колени и поклонился.

- Конничи ва - Добрый день.

- Конничи ва. - Блэксорн вынудил себя опуститься на колени, и, хотя он был голый, он поклонился с такой же вежливостью.

"Это только вежливость, - сказал себе Блэксорн. - Это их обычай и их понимание хорошего воспитания, так что в этих поклонах нет никакого позора. На наготу не обращают внимания, и это тоже их обычай, и в этом тоже нет никакого стыда".

- Анджин, пожалуйста, одевайся, - сказал Мура.

- Анджин? А, я теперь вспомнил. Священник говорил, что они дадут мне имя Анджин - мистер кормчий - когда я заслужу его.

"Не гляди на Оми, - предупредил он себя. - Еще нет. Не вспоминай деревенскую площадь, Оми, Круука и Пьетерсуна. Всему свое время. Вот что ты поклялся перед Богом сделать: каждому делу свое время. Возмездие будет моим".

Блэксорн увидел, что его одежда опять была вычищена, и благословил того, кто сделал это. Он выполз из своей одежды в банном домике, словно она была зачумлена. Он заставил три раза тереть себе спину. Самой грубой губкой и пемзой. Но он все еще чувствовал жжение мочи.

Он отвел глаза от Муры и посмотрел на Оми. Он почувствовал странную радость от того, что его враг был жив и находится рядом.

Он поклонился, так как увидел такие же поклоны, и задержал голову склоненной.