Джеймс Клавелл - Сёгун (части 1-2)

- О нет, Анджин-сан. Мужчины и женщины одинаково самураи, воины с ответственностью перед своим господином. Моя мать была настоящим самураем, ее ответственность перед мужем была выше всего.

- Она теперь в вашем доме?

- Нет. Ни она, ни мой отец, никто из моих братьев, сестер или еще кто из семьи... Я последняя в моем роду.

- Это был несчастный случай?

Марико внезапно почувствовала усталость. "Я устала говорить по-латыни и на этом мерзко звучащем португальском языке и устала быть учителем, сказала она себе. - Я не учитель. Я только женщина, которая знает свои обязанности и хочет мирно их выполнять. Я не хочу больше этой теплоты в лоне и этого мужчину, который так сильно выводит меня из равновесия. Я не хочу его".

- В некотором роде это была катастрофа, Анджин-сан. Когда-нибудь я расскажу вам о ней. - Она немного ускорила шаг и отошла от него, ближе к другому паланкину. Обе служанки нервно улыбнулись ей.

- Нам еще далеко, Марико-сан? - спросила Соно.

- Надеюсь, что не очень, - ответила она успокаивающе. Командир серых внезапно появился из темноты с другой стороны паланкина. Она прикинула, что из того, что она сказала Анджин-сану, он смог подслушать.

- Вам не хочется сесть в паланкин, Марико-сан? Вы не устали? - спросил он.

- Нет, нет, спасибо. - Она умышленно замедлила шаг, отвлекая его от паланкина Торанаги. - Я вовсе не устала.

- Как себя ведет чужеземец? Он не надоел вам?

- О нет, он вроде бы успокоился.

- О чем вы говорили?

- О разных вещах. Я пыталась объяснить ему наши законы и обычаи. - Она обернулась в сторону главной башни замка, которая высилась над ними на фоне неба, - Господин Торанага просил меня попытаться вразумить его.

- Ах да, господин Торанага, - капитан взглянул на замок, потом снова на Блэксорна. - Почему господин Торанага так заинтересован в нем, госпожа?

- Я не знаю. Думаю, что из-за его необычности. Они завернули за угол, вышли на другую улицу с домами за садовыми стенами. Народу кругом было мало. С другой стороны были верфи и море. Мачты вырастали над домами, воздух был насыщен запахом морских водорослей.

- А о чем вы еще говорили?

- У них есть очень странные идеи. Они все время думают о деньгах.

- Говорят, у них весь народ состоит только из пиратов-торговцев. Среди них нет самураев. А что от него хочет господин Торанага?

- Извините, но я не знаю.

- Ходят слухи, что он христианин, он говорит, что он христианин. Это так?

- Но он не такой христианин, как мы. Вы христианин, капитан?

- Мой хозяин христианин, поэтому и я христианин. Мой хозяин господин Кийяма.

- Я имею честь хорошо его знать. Он оказал моему мужу честь, обручив одну из своих внучек с моим сыном.

- Да, я знаю, госпожа Тода.

- Господину Кийяме теперь лучше? Я так поняла, что доктора не позволяют ему ни с кем видеться?

- Я не видел его уже неделю. Никто из нас. Может быть, это китайский сифилис. Спаси его. Боже, от этого и прокляни всех китайцев! - Он зло посмотрел в сторону Блэксорна. - Доктора говорят, что чужеземцы принесли эту заразу в Китай, в Макао и оттуда к нашим берегам.

- Мы все в руках Бога, - сказала она по-латыни.

- Ита, амен, - ответил по-латыни капитан - и выдал себя.

Блэксорн тоже заметил этот его промах, увидел вспышку гнева на лице капитана и услышал, как он что-то сквозь зубы говорит Марико. Он вышел из паланкина и подошел к ним сзади.

- Если ты говоришь по-латыни, центурион, тогда было бы очень любезно с твоей стороны немного поговорить и со мной. Я хочу побольше узнать о твоей великой стране.

- Да, я могу говорить на этом языке, иностранец.

- Это не мой язык, центурион, но это язык церкви и всех образованных людей в мире. Ты хорошо говоришь на нем. Как и когда ты научился?

Кортеж обогнал их, и все самураи, и серые и коричневые, следили за ними. Бунтаро, шедший около паланкина Торанаги, остановился и повернулся. Капитан поколебался, потом зашагал дальше, и Марико обрадовалась, что Блэксорн присоединился к ним. Они молча шли какое-то время.

- Центурион бегло говорит по-латыни, очень хорошо, не так ли? - сказал Марико Блэксорн.

- Да, действительно. Ты учил его в семинарии, центурион?

- Ты тоже, иностранец, - сказал капитан с холодком, не обращая на нее внимания, он не любил вспоминать семинарию в Макао, куда его ребенком отправили по распоряжению Кийямы учиться языкам. - Теперь, когда мы говорим напрямую, скажи мне откровенно, почему ты спросил у этой госпожи: "Кто еще знает... " Кто еще знает что?

- Я не могу вспомнить. Я отвлекся.