Кобо Абэ: Стена

Он начал с того, что вбил в притолоку гвозди и повесил на них два листа бархатной бумаги и одеяло, остальным он завесил окно, укрепив материал планками. От ощущения безопасности и охватившего его в то же время чувства вечности сознание Аргона-кун ушло куда-то далеко, он повалился на кровать и тут же уснул.

Недолгий сон нисколько не ослабил радости, не нейтрализовал ее. Проснувшись, он ощутил в своем теле заведенную стальную пружину и готов был прыгать от радости. Новый день, новое время... Он без колебаний ждал окутанное туманом, сверкающим золотыми блестками, завтра и еще многие и многие неисчислимые завтра. На лице Аргона-кун появилась счастливая улыбка, свидетельствовавшая о переполнявших его чувствах. Он был полон надежд, что с этого момента ему уже ничто не помешает, он все сможет делать своими собственными руками, имея колоссальные возможности. Блестящее время. Но почему же в глубине души притаилась грусть? Может быть, за миг до сотворения Вселенной Бог испытывал именно такую грусть? И среди мышц, рождавших улыбку, было несколько крохотных, сжавшихся от страха.

Аргон-кун нарисовал огромные стенные часы. Дрожащей рукой установил стрелки точно на двенадцати и решил с этого времени вести отсчет своей новой судьбы.

Трудно дышится, подумал он, и на стене, выходящей в коридор, нарисовал окно. Ой, что случилось, почему окно так и осталось на рисунке, не превратившись в настоящее? Сначала это поставило его в тупик, но вскоре он сообразил, что добиться материализации окна не удастся, потому что оно не соприкасается с наружной стороной и, в связи с этим, не имеет необходимых условий, чтобы существовать как окно. А если нарисовать то, что за окном? Какой выбрать пейзаж? Может быть, горы, подобные Альпам, или море, подобное омывающему Неаполь? Неплох и сельский пейзаж. Интересна и сибирская тайга... Перед его мысленным взором проносились красивейшие пейзажи, которые он видел на открытках и в путеводителях. Но, понимая, что из них он должен выбрать один, Аргон-кун не знал, на что решиться. Было бы разумно сначала доставить себе удовольствие, подумал он и, нарисовав виски и сыр, стал неторопливо размышлять, отхлебывая маленькими глотками виски и закусывая сыром.

Однако чем больше он размышлял, тем труднее становился для него выбор. «Да, пожалуй, не так легко его сделать. Эта работа посложнее всех композиций, которые я создавал до сих пор, и дело не в людях, я их уже рисовал. Всё как следует прикинув, поймешь, что ограничиться рисованием лишь таких радующих глаз вещей, как море, горы, речушки, фруктовые сады, не годится. Нарисую я, к примеру, горы. Но они сразу же перестанут быть только горами, которые я изобразил. Что находится за ними? Город? Море? Пустыня? Какие люди там живут? Какие животные обитают? Я буду рисовать, не зная всего этого. Это не бездумная работа, которая совершается лишь ради того, чтобы сделать окно окном. Она связана с сотворением Мира. Моя кисть предопределит этот Мир. Можно ли полагаться в таком деле на случайность? Необходимо избежать любой неосторожности при изображении того, что находится снаружи, за окном. Я должен нарисовать картину, в которой не будет людей, изображавшихся мной когда-либо».

Аргон-кун погрузился в размышления.

Всю первую неделю он целыми днями думал о том, каким должен быть на его картине этот бескрайний Мир. В комнате снова появился натянутый холст и плавал запах скипидара. Стопкой лежали десятки набросков. Но чем больше он думал, тем больше возникало проблем, решить которые было ему не под силу. Наконец Аргон-кун решился отдать себя на волю случая, но он понимал, что это неправильно, ведь тогда потеряет всякий смысл то, что в его руках оказалась возможность сотворения совершенно нового Мира. Даже если верно отобразить неизбежные частные факты и ограничиться этим, то взаимная их противоречивость в конце концов снова вернет его в прошлый Мир и, не исключено, опять заставит голодать. К тому же, и мелок не бесконечен. Нужно изменить Мир в целом.

Следующую неделю он пил и объедался.

Третья неделя прошла в отчаянии, близком к помешательству. Холсты вновь покрылись пылью, запах краски стал еле уловимым.

Началась четвертая неделя. Наконец Аргон-кун принял решение. Оно было продиктовано отчаянием. Ждать дальше он уже просто не мог. Чтобы избежать ответственности за изображение пейзажа за окном, он попытался пойти на страшную авантюру — во всем отдаться воле случая. Он решил нарисовать на стене дверь и, исходя из того, что окажется снаружи, определить вид из окна. Даже если все это окончится полным провалом, например, пейзаж останется таким, каким он разворачивался перед его домом, все равно это намного предпочтительнее, чем брать на себя ответственность. Будь что будет, лучше бежать от всего этого.